Часть 1

Сегодня меня арестовали. Бумага не может выразить ярость, которую я испытываю. Меня, придворного судью, командарма святой инквизиции Лотарингии посмели тронуть эти жалкие святоши, получившие сан в столь молодом возрасте, еще недавно бывшие простыми послушниками. Воистину, мир катится в тартарары.

Сейчас я сижу взаперти, в какой-то маленькой келье. Несколько раз в день меня навещают монахи, эти живые тени в темных одеяниях, молча приносящие мне еду и питье. Никто из них ни разу не заговорил со мной. Все попытки их как-то подкупить, заинтересовать натыкаются на стену молчания. Единственное, что мне удалось у них выпросить - это перо, бумага и чернила, и я благодарю Бога за этот дар.

Мертвая тишина царит в этом проклятом месте. Бездействие становится для меня невыносимым. Бумага дает мне возможность хоть как-то выплеснуть свои чувства. Я пишу при свете огарка свечи...

Все началось с неожиданной смерти старого герцога. Это для меня было большим ударом, ведь я был судьей при его дворе долгие годы. Я уверен, что это было убийство, однако все мои попытки найти преступника были безуспешны. Мои помощники не могли найти никаких следов преступления.

Придворный алхимик сказал мне, что это был неизвестный ему яд. Однако я не могу представить себе, как он был отравлен, ведь еду и питье герцога всегда перед этим пробуют. Это мог сделать только кто-то из герцогской семьи.

Старший сын покойного герцога Шарль, ставший наследником, мне всегда нравился. Он был похож на своего отца. Уверен, он бы этого никогда не сделал. Я был рад видеть его во главе герцогства.Однако тяжелая болезнь, а потом и кончина архиепископа прервали мою надежду на скорую коронацию.

Дело архиепископа не менее запутанное. Алхимик Габриел сказал мне, что архиепископ был отравлен беладонной. Как сложно раскрыть такие кулуарные убийства! Впрочем, мое дело - выносить приговоры,а не вести расследования. Бог покарает проклятых убийц, которые избежали правосудия на земле...

Через несколько дней после смерти старого герцога дворяне Лотарингии собрались во дворце, чтобы принести соболезнования герцогской семье и остались при дворе в ожидании коронации.

Я использовал это, чтобы поближе познакомиться с дворянами и найти себе союзников.

Первым, кого я встретил, был граф Ги Страсбур. Очень колоритная личность. Его два племянника почему-то постоянно его сопровождали. Когда я спросил его, как он относится к сложившейся при дворе ситуации, он начал высокопарную речь об ответственности каждого дворянина перед герцогом и Лотарингией, об обязанности каждого подчиняться своему сюзерну во имя сохранения мира и процветания герцогства. Он явно хитрил, что-то скрывая, пытаясь выдать себя за верного подданного герцога. (Впоследствии я понял, что ошибался, дело было не в хитрости, в глубине души он был просто одинок, он не преследовал цели получить власть, а просто вставал то на одну, то на другую сторону). Тогда я поддеражал его идеи и Ги тут же перевел разговор на вопрос о спорном между ним и графом Эпиналем баронстве Сен-Дье. Он говорил, что у него есть документы, подтверждающие древнее право страсбуров на это баронство. Я пообещал ему поддержку, если он предоставит мне эти документы. Если они подлинные, то правда восторжествует, не будь я судья Ангерран.

Потом я нанес визит Эпиналю. Честно предупредил его, что Страсбур собирается отсудить его поместье. Эпиналь дал мне понять, что если я встану на его сторону, то он в долгу не останется. На что я ответствовал, что пусть погибнет мир, но справедливость восторжествует...

Граф Метц. Человек прямой и бесхитростный. Политикой не интересуется. Сам мне признался, что совершенно не в курсе происходящих в Герцогстве событий. Очевидно, всеми делами заправляет его молодой и энергичный сын. Из всех трех его дочерей я имел возможность познакомиться только с одной. Жанна, подруга дочери герцога Анжелики, оказалась очень умной девушкой, весьма осведомленной в дворцовых делах. Она пожаловалась мне на скучную жизнь, которую вынуждена вести дочь небогатого графа, имеющего небольшое поместье. Женихов нет, всеми делами управляют мужчины. Я ей посочувствовал и предложил стать тайным осведомителем инквизиции. Так у меня появился союзник...

Бродя по дворцу я наткнулся на графа Мюлуза. "Прошу прощения, ваша светлость", - произнес я. В ответ я получил высокомерный взгляд черных глаз. Луи положил руку на эфес шпаги, еще раз бросил на меня недобрый взгляд и широким шагом пошел прочь. Глядя вслед высокой темной фигуре я ощутил недоброе предчувствие...

Получил весть, что со мной хочет поговорить еврей Иссаак. Ну что ж, я предоставил ему такую возможность. Иссаак утверждал, что ему должны крупную сумму денег большая часть дворянства. Предложил мне сделку: я помогаю ему вытрясти из дворян долги, а он отдает мне часть этих денег. Я с негодованием отказался. Иссаак, хитро улыбаясь, сказал, что со временем, быть может, я изменю свое мнение. Что ж, может быть, может быть. Во всяком случае, я получил неплохой рычаг влияния на дворян...

Часть 2

В тот день меня официально принимали герцог и герцогиня. В ходе разговора я заверил герцога, что нахожусь всецело на его стороне и всегда в его распоряжении. В свою очередь, его светлость выразил удовлетворение моей деятельностью, и сказал, что будет поощрять людей, верно служащих герцогству. Я призвал герцога быть очень осторожным, у меня были более чем достаточные основания считать, что начавшаяся серия убийств на этом не закончится. Шарль согласился с этим. По его мнению, большие опасения внушает мрачная парочка Луи и Габриель. Я обещал следить за ними. Мы также обсудили несколько небольших дел, и я убедился, что герцог мыслит очень здраво, очень печется о своих подданных, справедлив и милостив. Последнее, правда, сочетается чуть ли не с мягкостью. Как бы это не погубило его...

В общем, из покоев герцога я вышел в полном убеждении, что Шарль - достойный сын своего отца, который сможет вернуть былую силу королей Лотарингии...

Замечаю Габриель, прохаживающейся за руку со Страсбуром. Что бы это значило? И куда смотрит Людовик? Хотя, про последнее ходит немало слухов. Впрочем, в их ненадежности я не раз уже успел убедиться...

У меня был длинный разговор с Габриель. Предположив, что она не в лучших отношениях со своим мужем, я попытался выудить из нее информацию о замыслах Луи, но наткнулся на полное непонимание. Габриель оскорбилась моими предположениями и в свою очередь перешла в наступление. Она потребовала, чтобы я арестовал еврея

как еретика, выдавая это за приказ герцога. Опасная женщина. Своими речами она пыталась запугать меня, замутить мой разум. Но я отказался. Еврей ни в чем не провинился, а я еще могу его использовать. Тогда в ход пошли прямые угрозы. Впрочем, они также не возымели действия, хотя нет ничего приятного в ощущении, что ты нажил себе врага. Сказав, что она предупредила в последний раз, Габриель, покинула меня. "Что же, похоже, еврей уже начал кое-кого доставать ",- подумал я.

Потом было отпевание архиепископа. Ничего интересного, если не считать произошедшего церковного раскола. Впрочем, меня это не касается, пусть эти святоши разбираются между собой сами...

Ги Страсбур принес мне бумаги, подтверждающие его право на Сен-Дье. Часть документа повреждена огнем, но печать сохранилась и достоверность ее не вызывает сомнений. Подписана тогдашними Эпиналем и Страсбуром. На вопрос, почему Ги не заявил об этом

документе ранее, граф сказал, что нашел эти документы недавно, просматривая бумаги в своей библиотеке. Каким-то чудом они уцелели во время пожара, происшедшего несколько лет назад в поместье. Однако у него на все есть ответы! Раз так, то Страсбур получит свое. Я навестил Эпиналя. Его сиятельство заявил мне, что такие вопросы нельзя решать, не принимая во внимание мнение самих барона и баронессы Сен-Дье. Найдя их, выясняю, что молодая чета симпатизирует Эпиналю и не проявляет желания стать вассалом Страсбура. Дело все более осложняется...

Герцог согласился дать нам аудиенцию по этому вопросу. Когда все стороны изложили свои точки зрения, герцог обещал подумать и принять решение в течение двух недель.

В тот день ко мне подошел его священство епископ Пьер. Он поделился своими подозрениями насчет убийства архиепископа. Он абсолютно уверен, что это было дело рук епископа Мишеля. Потребовал провести обыск в келье архиепископа.

Если он отравитель, то яд наверняка у него остался. Я и сам подозревал Мишеля, но не шел на обострение отношений с церковью. А зря! Надо было выжечь гнездо еретиков проникнувших в церковь, до того как они добрались до меня!...

А тогда я подумал: пусть они выясняют отношения сами. Однако просьба архиепископа Пьера была удовлетворена. Я даже был несколько разочарован, когда ничего подозрительного не было обнаружено. Пьер публично извинился перед Мишелем. Похоже этот простак даже сам поверил в его невиновность....

Пьера объявили сумасшедшим. Ну и дела.

Часть 3

Герцог отравлен! Боже мой, они пошли на это! То, чего я так боялся, все таки произошло. Они не могут остановится. Жажда власти застилает им глаза. Его смерти желает чуть ли не каждый. Они думают, что так они продвигаются все ближе к заветной цели, забывая,

что сами могут стать следующей жертвой. Кажется бесполезноым искать виновника. Если бы этого не сделали сейчас, рано или поздно это бы сделал кто-то другой...

В случае смерти Шарля наследником станет Людовик и тогда мне недолго останется жить. Но пока герцог жив, у меня еще оставалась надежда. Алхимик Габриел дал ему противоядие и вроде бы герцогу стало легче. Герцогиня отдала приказ арестовать графа Эпиналя. Поводом послужило письмо Эпиналя к Иссааку, в котором он угрожал убить его, если еврей будет требовать у него возврата долга. Непонятно, поддельный это документ, или нет, но тогда следовало опасаться любого возможного претендента на престол. Эпиналь был мной арестован и перепровожден в камеру. Страсбура мы посчитали своим союзником, поверив его постоянным заверениям в верности герцогу, несмотря на его связи с Габриель. Впрочем, я уверен, что во всем виноваты она и Людовик. Поэтому некоторое время спустя мы арестовали и графа Мюлуза

и его жену. Серьезных оснований для этого не было, но это была необходимая мера.

Радостная весть! Герцогу стало легче. Он даже смог принять нас со Страсбуром. Мы снова начали разговор относительно баронства Сен-Дье. Вдруг Шарль побледнел. Мы кинулись к нему. Тело его безвольно лежало в кресле. Благородное сердце остановилось навсегда.

Это было начало конца...

Во всем виновата Габриель! Теперь мне все ясно! Это она отравила герцога, и, возможно, его отца. Как она это сделала, мне неведомо, но скоро я это узнаю! После коронации Луи она бы отравила и его, и затем бы правила вместе со Страсбуром. Но ее планам не суждено сбыться! Рука возмездия покарает эту преступницу и еретичку!

Герцогиня предоставила возможность поступать с ней как мне заблагорассудится. Габриель сознается в своих грехах! Пытки развяжут ее язык.

Так думал я, идя по коридорам тюрьмы, направляясь в камеру Габриель. Какое же жестокое разочарование постигло меня после! Кто-то подбросил преступнице кинжал. Осепленный ненавистью, я забыл приказать ее обыскать, и был жестоко наказан за эту

ошибку. Габриель оказалась на удивление отчаянной женщиной, решившей дорого продать свою жизнь. Я получил кинжалом по горлу и только чудо спасло меня от смерти. Но самый тяжелый удар ждал меня после того, как я оправился от ранения. Юный сын герцога следовал за мной в пыточную камеру. В суматохе, вызванной разбушевавшейся Габриель он получил от нее смертельный удар. Уж лучше бы Бог забрал меня.

И в завершении всего, я узнаю, что Габриель удалось сбежать..

Догорает огарок свечи... Я спешу дописать последние строки. Все-таки в конце концов мы выследили ее! Теперь она снова в камере и палач уже занес над ней топор, несмотря на все попытки Луи ее спасти. Даже эти проклятые святоши, подло захватившие власть, признают, что она достойна смерти. Ну ничего, они жестоко поплатятся за то, что посмели меня тронуть. За меня отомстят. Обвинять меня, командарма святой инквизиции, истинного католика, в еретичестве - это полный абсурд.

Все! Свеча погасла, только последний дымок взвился вверх. Наступила темнота.