История моя коротка и не достойна упоминания, тем не менее, я расскажу о себе. Родился я 28 лет назад в селении Слипинг, что близ замка Бейгард, в семье лорда Авенджера Билдера вторым и младшим его сыном. Отец в те годы по приказу герцога управлял близлежащими деревнями и хуторами. Семья наша жила тогда в поместье, построенным в селении ещё моим дедом. Первые 13 лет жизни прошли без особых событий. Я учился у местного старика-менестреля истории, у местного Мастера Слова читать и писать, у старого воина Болда искусству войны. Отец был всегда добр со мною, в отличие от матери, которая почему-то смотрела на меня как не на своего сына. И мне всегда казалось, что в беседах со мной об истории и своем прошлом отец всегда чего-то не договаривает. Хочет мне поведать о чем-то, но почему-то замолкает на полуслове.

А ещё я с раннего детства как-то умел слушать животных, определять их и людей присутствие неподалеку, говорить с животными и заводить среди них друзей. Я очень подружился с нашим замковым соколом Науком, и мы вместе часто охотились. Однажды, на такой охоте я встретил старуху, которая обратилась ко мне с какой-то незначительной просьбой, а потом, когда мы разговорились, она обратила внимание, что я иногда перекидываюсь фразами с соколом, и сказала, что у меня есть дар Древней Крови. Она предложила мне обучиться у неё этим даром пользоваться: скрывать беседы с другом, подталкивать кого-нибудь и многому другому. Стоит ли говорить, что я согласился сразу же, и чаще, чем обычно выходил на охоту, чтобы побеседовать со старухой.

Когда мне было 12 лет к нам в замок приплыл по морю торговец из далекой и таинственной Джамалийи по имени Шахиз Саахи Оллан Оттар Аббер эф'Деррен дир Виикс. Он привез заморские сладости, шелка, драгоценности для торговли, а также прекрасные и увлекательные истории о далеких землях за семи морями, где люди ходят на голове, а рыбы летают. Шторм задерживал корабль купца в порту, и каждый вечер весь замок собирался в каминной зале послушать увлекательные сказания о далеких землях. Наш менестрель записывал многие истории, и если бы не дальнейшее трагическое развитие событий, то они стали бы известны и на всем севере. Но все хорошее когда-нибудь кончается, и купец уплыл, а на следующий год приплыли пираты.

Поселок защищался отчаянно, и если бы продержался ещё два дня, то подошли бы подкрепления из Бейгарда. Но судьба несправедлива была к Слипингу, и дедовское поместье, обнесенное частоколом, пало, и погибли все его обитатели. Убит был отец, мертвы мать, старший брат, воины, мастера, и даже мой сокол, а я заваленный в какой-то отдаленной коморке, просидел в ней ещё два дня, вплоть до подхода подкреплений. Солдаты вытащили меня из подвала и отвели к лорду, командовавшему войском. Он выслушал мою сбивчивую историю, прерывавшуюся рыданиями, и взял к себе в поместье. Там, у лорда Сотфула прожил я до семнадцатого года своей жизни, когда горечь утрат и истории о дальних землях, оставшиеся в моем сердце с детства, погнали меня в странствия. Многие северные земли я посетил тогда, и когда мне было 20 лет, я очутился наемным матросом на торговом корабле, плывущем из Баккипа в Джамалийский город Тинтаун.

Там я к своему невиданному удивлению на первый же день встретил Деррена. Он меня в начале не узнал, ибо многие годы прошли уже, но когда я напомнил, кто я такой, он обрадовался и пригласил меня к себе в гости. Так сложилось, что я стал в дальнейшем у него жить, помогать в его плаваниях, а, когда мне было 24 года, вступил в морскую гильдию, где к 28 году жизни дослужился до звания капитана первого ранга, а также приобрел знания, необходимые при кораблестроительстве.

С тех пор, когда моя жизнь стала посвящена морю, я и усилия моего Уита направил на него. Иногда по мыслям рыб и их беспокойству я могу предугадать бурю, иногда в тумане почувствовать о приближении скалы или берега по мыслям проживающих там существ, а ещё… У меня есть изумительный дельфинчик Проныра, с которым мы вместе плаваем по морям, или иногда та пустынных берегах ныряем вместе.

Надо сказать, что, прожив пару лет в южных землях, я сразу понял, что они ничем не отличаются кроме климата от наших северных. Никаких чудовищ или чудес, а все та же люди с их пороками и достоинствами. А ещё южане верят в пророка Са, который учил их ранее вполне достойным вещам, но как-то мне поклонение Великому Элю более по душе.

И не так уж на юге интересно. Вот, например, Морская Гильдия вся погрязла в борьбе за власть и коррупции, так что жить там почти не возможно. Поэтому, когда Деррен предложил мне взять на себя подготовку моряков к путешествию на север, с целью организовать там колонию, где бы можно бы было начать жизнь который раз уже с начала, я немедленно согласился, тем более, что я скучал уже по родному северу.

После долгих лишений морского плавания наши корабли, все кроме одного, достигли устья Дождливой Реки. Наступали осенние шторма, а над морем уже летали, оглашая воздух своими скорбными криками, огромные птицы из Дождливых Дебрей, коим я и по сей день не знаю названия. Наш, знахарь, брат господина Виикса, увидев их, пришел в восторг неописуемый, так как, по его словам эти птицы были представителями вида птиц Ruhh Debrius, и биологи Джамалийи считали их вымершими пару тысяч лет назад. Как бы то ни было, любой моряк знает, что появление таких птиц – очень плохая примета, поэтому я торопил высадку, как мог, чтобы к началу штормов корабли уже стояли в отстроенной гавани. На удивление у входа в гавань оказалась потрепанная ветрами, но тем не менее вполне целая, башня из удивительного буро-зеленого камня, который не найти нигде, кроме как в Дождливых Дебрях, где мы и строили свой город, названный впоследствии Бингтауном. В первые же дни жизни на берегу мы столкнулись с многими трудностями – огромные комары, почва, слабо пригодная для строительства, чудовища, которых наш знахарь называл Karkaziabra Uzasnaia. С самого начала мы испытывали нехватку строительных материалов, еды и рабочих рук, однако же к концу зимы в обнесенном рвом городе уже высились прихотливые башенки купеческих особнячков, а золотая игла шпиля здания Морской Гильдии устремлялась, как будто бы в попытке разорвать облака, в синее небо. Мы отремонтировали башню, натянули механизм, позволяющий натягивать или опускать цепь в гавани, вырубили полосу дебрей около города и оказались готовыми встретить следующий год во всеоружии.

Наступила весна и мы уже готовились выплыть в море, чтобы начать торговлю, однако же с первыми весенними днями к нам на простых весельных лодках проследовала делегация из области Чалси. Я был безмерно удивлен их мужеством – преодолеть ранней весной сотни километров разделяющих государства на утлых лодочках, войти в гавань не зная фарватера, - поступок достойный великих моряков, а не жалких рабовладельцев, подчиняющих себе других людей и лишающих их свободы ради своих собственных материальных благ. Лично я всегда ненавидел и ненавижу рабовладельцев, тех, кто лишает людей их высшего достояния – свободы и права выбора. При взгляде на их страну все больше и больше восхищаешься своим свободным городом Бингтауном, городом, который не подчинен никому, который никому не платит дани, и где всякий раб сразу становится свободным.

Совет города отнесся к посольству из Чалси более благосклонно. Они все-таки купцы, торговцы, а с Чалси можно было выгодно торговать. Таков был их выбор, и они ему последовали. Они пригласили гостей в город, угостили их, выслушали, договорились о будущих торговых сделках, проводили их в казино.

Вскоре Чалсийцы отбыли, а мы снарядили два лучших наших живых корабля и отбыли странствовать и торговать. Я взял на себя командование Жаворонком, двухпалубным белопарусным бригом, с несколько приподнятым ютом и усложненным такелажем. Погода стояла изумительная, корабль резво скользил по искрящимся волнам, а мой дельфинчик плескался вокруг, постоянно чем-то заинтригованный, периодически предлагая то погнаться за какой-то толстой желтой рыбой, которая смешно шевелила хвостом, то поплыть наперегонки с проплывающим мимо морским змеем. Кстати о змеях, экземпляр, попавшийся мне, и попадавшийся впоследствии ещё не раз, оказался большим, добродушным и разговорчивым, разве что немного голодным. Впоследствии я не раз подкармливал его в течение моих путешествий. Борту моего корабля помимо команды присутствовали купцы из семей Фессаеми и Тей-Кри, и они предложили направиться в замок Олений, ибо по их заверениям, там должна была развернуться неплохая торговля. По пути мы встретили доисторический, едва держащийся на воде корабль пиратов. Надо сказать, что их корабелам до наших далеко. Однако же, клянусь бородой Эля, они попытались нас догнать. Безуспешно. А потом мы в свою очередь наблюдали, как гордые пираты под всеми парусами, или точнее сказать под всем своим парусом, ибо у них он только один, уплывали от уже упомянутого мною морского змея. На семнадцатый день плавания над океаном стоял глубокий и вязкий серо-синий туман, хлопьями срывавшийся с нашей мачты на палубу, обращаясь на ней холодной росой. Мы вновь повстречали пиратов, и, так как я впервые управлял кораблем в этих морях, я попросил их указать дорогу к Баккипу, они согласились и указали дорогу к Внешним Островам. Как я потом узнал, у пиратов был свой кодекс чести, который не позволял им лгать, так что данное недоразумение случилось скорее всего по причине простого различия в языке, ибо они говорят на своем, непонятном мне на тот момент диалекте.

Итак, мы приплыли к внешним островам, нам там объяснили, что мы там, мягко говоря не вовремя оказались, мы едва не сели на мель, спасибо Проныре, который заметил приближающиеся рифы. Так что нам ничего не осталось, кроме как уплыть на север, в Риплкип. Там нас тепло принял герцог, а после и герцогиня, вернувшаяся с поездки по стране. Мы договорились о сотрудничестве, они просили передать через нас послание в Чалси. Мы расстались. Уже тогда я удивился, что может связывать свободных суровых северян и изнеженных рабовладельцев. Видно торговля, деньги нашли уже свое место в их сердцах, хотя ещё и не добрались до карманов. Чтож, на все воля Эля. Мы отправились в обратный путь по морю, которое на этот раз переливалось всеми оттенками зеленого, как, впрочем, и всегда ранней, северной осенью.

По пути мы стали свидетелями безуспешной погони за нами ещё одного пиратского корабля под красными парусами, а после бесславного конца этой погони, конечно их посудина не смогла догнать быстроходного Жаворонка, и битвы между этим пиратским кораблем и ещё одним, тоже пиратским с парусами цвета дорожной грязи. Оба корабля оказались повреждены, а мы подобрали всех, кого смогли спасти с красного корабля, посадили их к себе в трюм и поспешили в Бингтаун. Город встретил нас проливным дождем и воем чудовищ из дебрей. В городе же все было спокойно. Мы освободили спасенных, пообщались с ними, они, надо сказать, оказались достойными людьми, и пусть на меня упадет весь такелаж, но я рад знакомству с ними. Уже поздней осенью мы отвезли их домой на внешние острова, а торговцы заключили с ними очередное торговое соглашение.

А потом наступила зима. Проходили долгие теплые вечера у камина, когда каждый рассказывает истории, услышанные им в путешествиях. Сухой треск веток и наполненные теплотой голоса, казалось бы что ещё нужно для счастья, да вроде бы и ничего. И я так считал на тот момент.

Но потом засветилась река. Нежным сиянием, как будто бы порожденным тысячами тоненьких, почти незримых свечек она озарила утихший ночной город. В мерцании этого мистического света город показался совсем иным, каким-то чужим и одновременно неуловимо близким. Ноги сами понесли меня к воде, в голове носились разнообразные бессвязанные мысли. Старинные легенды о светящейся реке… Протяни руку и скажи желание. Протяни руку и выкрикни Имя. Протяни руку и назовись. Коснись этой воды и стань повелителем мира. Дотронься до светящейся воды и умри. Выпей глоток и обрети вечную жизнь. Зачем? Зачем все это… Зачем, зачем я спешу к воде, зачем протягиваю руку, зачем вспоминаю забытые мечты? Я коснулся воды. Я мертв?

Нет. Моя память раскрылась мне, воспоминания из прошлого прорвали плотину забвения и ворвались в мозг, разрывающийся на части. Зачем? Что я забыл в этом городе торговцев, что я забыл в этом городе, мире. Неужели я рожден для того, чтобы командовать торговыми кораблями, просто возить грузы из города в город. Память вернулась и открылась радужными цветами и подробностями. Я рожден, чтобы держать в руках меч и топор? Я рожден, чтобы убить и умереть? Я пришел в этот мир, чтобы не изменив его уйти дальше, в странствие по сновидениям жизней и смертей? Я не подниму меч на слабого, не отберу последний кусок хлеба у голодающих, так что же мне делать среди воинов, торговцев. Река подскажи ответ. Ты дала мне воспоминания, так дай же и ответы. Где искать ответы? Боль в руке, незаметная ранее… Свет реки, слепящий глаза. Холод и одиночество. Смерть? Нет. Жизнь! Только сейчас я по-настоящему ожил. Я не буду убивать, я не буду торговать. Я найду ответы. Река отпусти меня. “Чрезмерная сила чрезмерно опасна.” Отпустила… Я один? Нет мой дельфин, ведь ты со мной? Да.

А чьи глаза так ярко блестят над водой? Тамире… Почему я раньше не замечал этих глаз. Или же я до этой ночи не замечал совсем ничего? Что-то вновь пробуждается, оживает в душе. Я жив, я способен чувствовать, любить, искать ответы. И я их найду. Ночь.

А потом наступила весна, в дебрях зашевелились твари, шторма успокоились, и торговые корабли вновь, рассекая синие волны, отправились в путь. Опять, который уже год, корабли приставали к берегу, начиналась торговля, а потом, под звон монет и радостные возгласы обогатившихся торговцев корабль вновь уходил в море. Ненавижу торговлю. Такое чувство, будто бы из человека эта погоня за наживой вытряхивает все чувства, оставляя лишь материальные потребности и низменные инстинкты. Это почти как война, только на войне ты жертвуешь душей и убиваешь её ради пьянящего аромата битвы, ради чувства победы, то здесь лишь ради холодного блеска монеток. Ещё один год пропал зря…

Хотя нет, конечно же не зря, ведь Я встретил Такера, завоевателя с благородным сердцем. Я говорил с ним, и его слова запали мне в душу, его жажда свободы, его любовь к морю, его заботливость к кораблям. Вот человек, с которым можно бы было смело идти по жизни, не опасаясь, что твои деяния будут недостойными, а годы напрасными. Я готов был уже собрать в Бингтауне всех своих друзей поднять свой флаг на лучшем корабле и плыть к Такеру, дабы присоединиться к его славному народу. Но… Его слова вдруг потеряли свое первоначальное суровое очарование, а на предложение помощи, предложение объединения усилий он ответил холодным и вежливым отказом. И мы покинули полуразрушенный Олений замок, покинули уставшую и плохо вооруженную дружину Такера, покинули порт, где уныло качался на волнах медленный и неуклюжий корабль, и уплыли в туманное море. А в сердце поселилась тоскливая искорка чего-то не достигнутого и не совершенного.

Ещё в этом году мы пытались спасти потерпевший крушение корабль из Риплкипа, но безуспешно. Течение и ветры относили нас прочь от их корабля, а туман скрывал гибнущих вдали. Однако же после уже почти зимой они сами приплыли к нам в Бингтаун, рассказав туманную историю о таинственном острове, о силе, обитающей на нем и о их исходе оттуда.

Наступила зима. В этот раз казино было переполнено, гостей было много, а погода стояла мягкая и не по-зимнему теплая. В городе появились лошади, а Тамире, уехав кататься на одной из них в джунгли, так и не вернулась. И ещё одна возможность, ещё одна ветвь жизненного пути упущена. Она ещё недавно была здесь, - теперь её нет. Раньше не увидев в сердце любовь, обретаешь горечь позднее. Стремился к цели иллюзорной, потерял ты цель истинную. Жизнь, – будто дорога в горном ущелье, идешь по ней, думая, что знаешь дорогу, не сворачивая в лабиринты деревьев и камней, покрытых тысячелетним мхом, по краям пути, а потом и оказывается, что в конце ущелья только старость и смерть, а все сменявшие друг друга цели – миражи и наваждения. То же, к чему стоило стремиться, оказалось в позабытых закоулках и оврагах, на которые ты не обратил внимания в спешке, когда было ещё время. Нет больше Тамире. Спасательная экспедиция не нашла даже останков её в дебрях.

Весна. Потом лето, осень. Пустые месяцы торговли. И опять зима. За этот год Бингтаун окончательно окреп. Ему удалось ввести деньги в прибрежных герцогствах, как расхожий инструмент торговли. Его казино стало излюбленным местом времяпрепровождения различной знати, а политический союз с Чалси и Риплкипом обеспечил безопасность.

Вновь наступает весна, и вновь корабли отплывают торговать. Мы посетили в этом году даже степь Тилт и Горы. Оставив корабль в Чалси мы отправились путешествовать через бескрайние степи. Никогда ранее не видел я столь похожего на море и столь же отличного от него пейзажа. Теплый ветер колыхал высокие травы и они волнами расходились во все стороны, иногда на горизонте появлялись маленькие островки леса, и снова исчезали в дымке. А огромное желтое солнце стояло в зените. После гостеприимных степей мы пришли к Тилту, волшебной стране, где посреди зеленых холмов с бесконечными виноградниками в дурманящем запахе хмеля появлялись игрушечные деревушки и города. Я был восхищен этой прекрасной землей и её обитателями.

Вслед за Тилтом мы посетили горы, родину культа какой-то, похоже почитаемой сухопутными народами богини. Имя богини, если я правильно запомнил – Эда. В Джампи, горской столице, обитает свой, отличный от других народ. Там и торговцы, и крестьяне, и ремесленники, и фанатики, но все пропитанные своим, отличным от других духом. Там в горах мы встретили ______, ту, которая плыла с нами из Джамалийи, на том корабле, что потерялся в штормах по пути к новому дому. Оказалось, что через Дождливые Дебри можно выйти к горцам, что и сделала потерпевшая кораблекрушение девушка, более того, в Дебрях, по слухам, есть специальное место, где можно найти ответы на мучающие тебя вопросы, быть может и на те, которые и мне хотелось бы задать. И ещё, если от моря через Дебри можно выбраться к горам, то существует вероятность, что войдя в Дебри отсюда можно найти какие-нибудь следы Тамире.

В тот вечер, сидя у костра в Джампи, я решил, что должен идти в дождливую страну. Ведь если среди городов и сел, среди людей и кораблей ничто не указывает на то, что есть путь, который достоин того, чтобы по нему идти, то, наверное, там, где природа ещё сохраняет свою первозданную силу, там можно найти ответы.

Прошел год. И вот я, мой друг бингтаунский кузнец, и та самая девушка, которая уже побывала в дебрях, вновь стоим у ворот Джампи, готовые к суровому путешествию. Однако же в тяжелый и незнакомый путь нам пришлось идти одним. Горцы показали свой истинный нрав, отказавшись дать нам проводника. Видимо, жадность не чужда никому в этом мире. Никто не хочет делиться тем, чем обладает в избытке. У кого-то много хлеба, и он продает его втридорога, а у кого-то есть таинственное сокровище, и он желает пользоваться им в одиночку. Ну да ладно, мы проследовали в Дебри и сами нашли эту таинственную землю. Долгое путешествие по заповедным трущобам и топким болотам закончились внезапно, когда мы вступили на гладкую дорогу меж огромных камней. У первого камня нас ожидала первая неожиданность – мы увидели мненстреля с белым лицом. В её руках была гитара, а в её глазах нечто такое, что заставляет меня до сих пор вспоминать тот день как переломный. Казалось от неё, из её глаз, исходил приказ к действию, приказ к поиску и изменению, приказ такой, какой идешь исполнять с радостью и по доброй воле, ибо он отражает твои же сокровенные желания. Сознание мое затуманилось и я, не обращая внимания на слова спутников и встречных людей устремился куда-то вперед, а потом направо, в ущелье, вперед, ещё раз в перед, без всяких мыслей но лишь с жаждой действия в груди.

Я остановился лишь у каменных статуй. Элдерлинги. Я довольно много слышал про элдерлингов, и, хотя эти сведения были почти всегда отрывочны, я, как мне казалось, понимал, что они такое. И вдруг, ниоткуда, как и в случае с Белым Пророком, пришел резкий, как вспышка света в зимнюю ночь, ответ. Оживи Элдерлинга, прикажи ему, накорми своею кровью, и с помощью него измени мир вокруг себя так, чтобы он стал более приближен к такому миру, каким должно ему быть. Прикажи, и умрут те, кто лишает свободы и жизни. Прикажи, и умрут те, кто желает лишь денег, власти, силы лишь для себя, Прикажи, и мир прекрасен.

И я приказал, я дал Дракону свою кровь, я дал Дракону свои воспоминания о несправедливостях, но он лишь избавил меня от них, уничтожил во мне память, и начал вбирать в себя саму мою жизнь. Тут я и услышал крик моего дельфина в моей голове, крик, предостерегающий и молящий избавиться от того, что сосало из меня жизнь. Но было поздно, в последний миг я, осознавая что исчезаю, присоединил себя к дельфину, вошел в его сознание, а мое тело упало пустым и мертвым на руки моих спутников.

Я очень плохо помню то, что было позднее, я плыл по океану, Я пытался найти кого-нибудь, кто бы мог дать мне тело, я спасал тех, кто ранее был моими друзьями, когда они падали в воду с корабля, я указывал дорогу к дебрям. Я беседовал с теми, кто обладал Древней Кровью. Но чаще всего я просто плавал и играл с солнечными бликами и кораллами. В родном городе меня уже узнавали.

Но вот однажды, проплывая мимо Шокса я нашел того, в чьем теле оставалась лишь пустота, которую я испытал необходимость восполнить. Я вселился в новое тело, и вновь оказался живым человеком. Я вернулся в город, где меня на удивление быстро все признали, и, после теплых приветствий и воспоминаний за чашечкой сухого Джамалийского, я вскоре вновь обнаружил себя по пути в Дождливые Дебри. На этот раз я вел уже целый флот из галер и лодочек вверх по Дождливой реке. Мы без каких-либо препятствий добрались до истоков реки, где быстро построили причал и маленький форпост, а после стали прорубать широкую дорогу к магическим камням. Более недели постоянной работы, и Бингтаун соединен с Сердцем Дебрей хорошей морской трассой и дорогой. Моя команда, а также купцы из города разбрелись по таинственной стране, а я же вновь попытался отыскать ответ на мой вопрос. Я был в комнате за пропастью, и получил в дар слова – Ищи ответ в себе, я беседовал с Белым Пророком и получил в дар волю к действию, я беседовал со многими и разгадывал разнообразные задачи, и понял, как и знал это внутри себя раньше: ответа нельзя найти, его нельзя узнать или услышать, а надо создать самому, и не найти правды, и пути, но можно лишь создать их самому. И я оживил Элдерлинга.

Я оживил Дракона.
Я оживил…
“Лети же мой Дракон на север. Лети мой верный друг над Дебрями. Лети над горами, и из горного королевства забери, тех, чья жизнь посвящена убийству, возьми их души себе, возьми души тех, кто лишает других свободы и счастья, думая лишь о своей власти и о своем богатстве. Лети, мой крылатый воин теперь на восток, лети же над степью, и пусть будут пищей тебе те, кто сжимает в руках оружие, кто, кровавый варвар, убивает и отбирает счастье. Теперь Тилт. Его войско – твое. Теперь Шокс – его воины – твоя пища, его власти, склонившиеся пред Чалси – твоя пища. О Дракон, раскинь свои гордые крылья над Чалси, и забери к себе всех его рабовладельцев от мала до велика, уничтожь его воинов, и его презренную власть, владыку и вельмож. Бейгард –твой, все его воины и лорды. Баккип – он не для тебя, мой всесильный товарищ, там живет благородный пират Такер и его славный народ. Но вот пираты внешних островов, те из них, что кровожадны и безжалостны, тебе. И Риплкип, не для тебя, там тоже ценят свободу. Все. Твой путь закончен, мой дракон. Больше не тронь никого. Спасибо тебе за справедливость, спасибо за возмездие. Благодарю тебя за то, что ты подарил нам мир чуточку лучший, чем ты встретил проснувшись. Спасибо. Опусти меня в мой город, а сам вновь лети спать к себе в дебри. Мы ещё встретимся…”