Отчет человека из племени Халет.

В последнее время в нашем клубе наметилась тенденция ездить на игры сильными боевыми командами, когда главным результатом считается "вынос полигона". Получается у нас это неплохо, "все игры, в которых мы в этом году участвовали, мы выиграли". Дело это, конечно, хорошее, но мне подумалось, что неплохо было бы иметь представление об альтернативных способах проведения игр. Собственно, это стало одним из поводов написать этот отчет с игры "Сильм-Экстрим", прошедшей 18-22 июля 2002 года на Михайловском полигоне под Екатеринбургом.

Главмастером всего этого безобразия была Лора Бочарова, что с одной стороны являлось знаком "фирма гарантирует", а с другой вызывало некоторые опасения, которые в значительной степени оправдались. За время подготовки я успел выслушать кучу безумных идей и диких слухов, но, так или иначе, понял, что это будет действительно интересно, необычно и "экстремально". С выбором роли особых проблем не было- эльфом я себя в упор не видел, гномом надоело, серьезно играть в Ангбанде я бы не смог, а ездить постебаться за пару тысяч км... В общем, на игру я отправился Аданом, Хильдором, Послерожденным, Непостижимым, Носящим в себе проклятье, грязным хумансом ну и так далее, человеком, короче говоря. Перечитав по этому поводу в очередной раз Сильм, я опять же в очередной раз восхитился самым незаметным, спокойным, исполненным чувства собственного достоинства и благородства племенем, в смысле халадинами, или народом Халет. И в очередной раз меня заинтриговала история предательства Турина Турамбара Дорласом. И захотелось мне поехать этим противоречивым персонажем, в смысле Дорласом, дабы понять, в чем же там собственно дело было. Наверное месяц я парился, пытаясь разобраться, куда же писать по поводу моих скромных желаний. Наконец все это как-то разрешилось, правда меня послали, популярно объяснив, что "именных" ролей среди Аданов будет предельно необходимый минимум  (в отличие от Квэнди), но если мне так уж хочется протащить данного персонажа, следует создать психологический портрет оного, взять другое имя и спокойно себе вести игру. Я согласился, мол, "хоть тушкой, хоть чучелом", но поеду. С подачи Ели Каревой, координатора Людей, я вышел на ребят из Челябинска, которые собирались ехать халадинами. Мы обменялись парой писем, и, в общем, составили друг о друге неплохое мнение. Затем, буквально за день до поездки на "Рунный Посох", я читаю письмо на тему "а приезжай-ка ты, друг ситный, к нам на Колыму" в смысле в гости в Челябинск. Для тех, кто не в курсе, это где-то 200 км к юго-юго-востоку от Екатеринбурга. Ну я и согласился.

Незадолго до этого приятной неожиданностью для меня стало возникшее вдруг желание Нуси отправиться на Сильм, правда ехал он в другую команду, дружиной Феанора. Спасибо этому благородному человеку, который избавил меня от кучи лишнего гемора, благодаря ему я обзавелся кое-каким снаряжением и вообще расслабился, что все-таки не один еду. Без особых проблем (за исключением одной офигительно большой и тяжелой- рюкзака Нуси) мы добрались до вокзала, сели в поезд и рванули навстречу приключениям. Кстати, первым из приключений стала девушка из нусиной команды, которая перепутала ДНИ отправления поезда и прибыла на вокзал на сутки позже. Что, собственно, было немудрено, поскольку поезд отходил в 12 ночи с небольшими копейками. Более того, она оказалась не одна такая! В общем, как сказал Нуси "вот в МОЕЙ команде такого не могло быть!" Заблудшим душам удалось договориться с комендантом поезда, и их таки пристроили. Пока поезд двигался к Катину, развернулась грандионзая пошивочная, народ судорожно доделывал прикиды, а я поглядывал на это дело свысока (с верхней полки) не зная, что вскоре мне тоже предстоит этим заниматься, причем дикими темпами. В нашем вагоне ехала целая компания эльфов, и они всей этой компанией ходили посмотреть "на живого Адана". Я забеспокоился, по их словам о других таких же, э-э, непостижимых, они даже и не слыхивали. Но поделать с этим ничего было нельзя, и я забил. Зато мы будем сильны духовно!

По приезде в Катин нас прямо на перроне встретила молодая пара: "А вы на Сильм, да? А мы не едем, мы в поход." В троллейбусе до автовокзала с аналогичным вопросом обратился парень, который хотел бы поехать, но не мог из-за личных затруднений. Я задумался о плотности ролевиков на душу населения в этом чудном городе. На автовокзале я распрощался с эльфами ("А ты куда?"-"Да надо в Челябинск заскочить". Квадратные глаза: "А зачем?!"- "А вот такие мы, Люди, загадочные!" К этому моменту до меня дошло, что я договаривался о встрече с челябинцами, забыв сделать поправку на местное время, то есть они меня ждали раньше на два часа. Ну и не дождались. Я с матюками обежал челябинский автовокзал, частично надеясь, что они сами обо всем догадаются и таки встретят, а частично в поисках телефона-автомата. Ничего не нашел, обежал заодно и железнодорожный вокзал. Ни встречающих, ни телефона. В смысле были карточные, но покупать заради одного звонка новую карточку... Наконец каким-то шестым чувством я обнаружил телефон возле троллейбусной остановки и огреб новый сюрприз- занято!!! Занято было на протяжение наверное полутора часов. Как мне сказали позже, две предводительницы славного племени халадинов, Рутвен и Тинка, которые собственно и организовывали встречу, как раз обсуждали мою участь. В общем, в конце концов трубку подняли: "Тра-та-тата-та-тра-та-та-та!!! Ты где!?!?" Но все кончилось хорошо, я благополучно добрался до названного места, меня подобрали и доставили на квартиру к Тинке. Там они с Рутвен потребовали продемонстрировать прикид. "А штаны какие?" Я помянул недобрым словом Немезида, который не вернул мне портки после "Посоха" и заявил, мол, фигня вопрос, без проблем, кусок ткани у меня есть, щас и штаны будут. На меня посмотрели скептически, но возражать не стали. В процессе решения хозяйственных вопросов возникло мнение, что неплохо было бы чего перекусить. Я вызвался это самое чего-нибудь приготовить. На меня посмотрели с еще большим сомнением и поинтересовались, а умею ли я вообще готовить. Я понял, что после истории с опозданием мой интеллектуальный уровень оценивается на уровне "Кретин" по классификации Умберто Эко (тот самый, который не попадает мороженым в рот), но я ударил себя пяткой в грудь и заявил, что четыре года прожил в общаге на вольных хлебах и, как видите, живой еще. Однако на меня опять недоверчиво посмотрели и заявили, что, мол, кто меня знает, может я по гостям хожу. Таким образом, общение потихоньку налаживалось, а после ужина, когда к нам присоединилась еще одна девушка (Файни/Нильха), и они за чаем предались воспоминаниям о совместной игре, атмосфера совсем разрядилась. За оставшееся врямя я еще успел скроить штаны. Благодаря ряду совершенно идиотских ошибок при разметке (85 минус 60, разделить на 2 равно, представляете, 17.5), они очень хорошо получились.

Назавтра мы проснулись в 4 утра, позавтракали, влезли в рюкзаки, и великий Путь на Запад начался! Начался он с пешей прогулки до вокзала, где я увидел все наше халадинское племя в сборе. Все были на месте, никто не опоздал, не отказался ехать в последний момент. А еще они не курили и не пили! В смысле совсем. Ничего. Когда я прикупил бутылочку пива, на меня посмотрели как на изменника. После необходимой процедуры- "Очень приятно, царь"- мы погрузились в вагон и продолжили путь на этот самый Запад. Собственно, ехали мы весь день с небольшой пересадкой в Златоусте, сначала на электричке, а потом на пригородном поезде. За это время я, с неоценимой помощью Тинки, дошил-таки портки, сшил себе сумку, изобрел хайратник из кожаной обмотки меча и вусмерть задолбался. При этом так и не заснул- не хотелось.  А еще мы пели песни! Товарищ с обманчивым именем Сайлинсер убил меня тем, что в первую очередь исполнил большую часть моего скромного репертуара, затем мы почти полностью спели "Тампль", а под конец пошла уже полная шиза с пением Интернационала и гимна Советского Союза. Гимн исполнялся стоя, с гордой осанкой и возвышенными лицами. Остатки пассажиров, стоически выдерживавших весь предыдущий концерт, к концу гимна испарились. Стоит отметить, что в самом начале у гитары порвалась первая струна, и все это пелось на пяти. Так родилась одна из первых фишек пути на Запад: как известно, встретив людей, Финрод Фелагунд сыграл им дивную песню на ихней грубой, неуклюжей арфе. Так вот, нормальная была арфа, то бишь гитара! У нее банально одной струны не хватало! А насчет больного вопроса всех Аданов: "А зачем мы вообще премся на этот самый Запад?!" халадины отвечали: "Да говорят, у эльфов можно будет струну запасную стрельнуть...". Во время этой поездки я то и дело впадал в экстаз- все-таки Урал это нечто! В жизни не видал такой красотищи. Поезд проезжал через долины, и каждая была ни на что не похожа, дажа погода по ходу поезда несколько раз менялась- от солнечной жары до проливного дождя.

Тут стоит прояснить географические параметры Пути на Запад. Ближайшей к полигону станцией железной дороги является Михайловский завод. Гордые люди, подъезжая к полигону от Екатеринбурга, должны были сойти на предыдущей станции- Аракаево- и собираться там перед броском на Запад во временном лагере. Но так как халадины совсем особенный народ, то мы подъезжали с обратной стороны, проще говоря, мы вылезли на конечной станции поезда, Михайловском заводе, и потопали по шпалам к этому самому Аракаево. И вот идем мы по этим шпалам, накрапывает мелкий дождик, все уже уставшие и хмурые, но там, впереди, в просвете облаков, садится солнце, и мы идем в Закат, к свету, к надежде. Мы все же дошли до станции, и тут дождь перешел в град, а в небе загорелась необыкновенно яркая радуга! И мы, мокрые и счастливые (как порой мало нужно для счастья!), сбросили рюкзаки и ходили под этим градом, и пели, и протягивали руки к небу. Так нас и застали Еля с будущим Марахом. Причем Еля сама не могла объяснить, что ее дернуло еще раз сходить на станцию- последний поезд давно ушел и ждать вроде бы никого больше не приходилось. Еще один отрезок пути- немаленький, надо сказать- офигительная горка, с которой я дважды срывался- и мы среди своих. Так вот какие вы, люди! Это был маленький лагерь да и народу там было совсем немного. В момент были поставлены палатки, нас покормили, мы в ответ накипятили на всю компанию чаю, и большая часть халадинов отрубилась. Я еще посидел у костра, где шли офигительные базары- воспоминания о совместных стенках и бородатые байки плавно перетекали в яростные дискуссии о людях, их месте и предназначении в этом мире, со свободным цитированием "Атрабет" и Сильма.

Спалось плохо, вставалось еще хуже, все было так же мокро и пасмурно. Долго тянули с выходом- ждали каких-то лодок, состыковывали что-то. До мастерятника по рации дозвониться не смогли и попытались организовать лодки через Брайана-Моргота. Человек на рации передал запрос, выслушал ответ и поделился с окружающими: "Брайан спрашивает, сколько нас и как мы вооружены". Народ грянул хохотом и посоветовал минировать подступы к Ангбанду и копать противотанковые рвы- мы уже идем! Наконец все утряслось, мы уже как-то так привычно влезли в рюкзаки и пошли, как вы уже наверное догадываетесь, на Запад. Полупроводником нам служил человек из Челябинска, Арчер, впоследствии Турин. А пока он был аксакал-саксаул из народа халадинов по имени Халнах. Грешным делом, я представлял, что люди будут идти в Белерианд как и положено, тремя волнами, то есть род Беора впереди, марахи (в смысле род Мараха) замыкающими, ну а мы в середине. Но все было гораздо прозаичнее- нестройной толпой, дожидаясь отставших, тормозя рвущихся вперед, объедаясь на привалах земляникой и вырывая друг у друга остатки воды мы продвигались вперед, к цели, в которую лично мне после всех мытарств уже с трудом верилось. Единственное, что продолжало радовать, так это пейзажи, да еще разговоры. Я не переставляю удивляться, как Еле за время этого перехода, на коротких привалах, удалось вложить в разношерстную массу людей, многие из которых впервые друг друга увидели, некую основополагающую идею, которая продолжала работать даже после того, как мы расселились по просторам Белерианда. И вот впереди уже замаячили просторы Михайловской запруды и та до боли знакомая с 98 года дамба, от которой я мог дойти до полигона с закрытыми глазами, но тут по рации пришел сигнал "стоп". Говорили, что нас должны встречать то ли эльфы, то ли Ангбанд. Народ потихоньку переодевался в прикиды, оборудовал копья, просто отдыхал. Возникла идея развести костер, и мы вместе с Птахом, будущим строителем Вингилота и по совместительству Эарендилом, отправились на охоту за дровами. Представьте себе светлый соснячок, вытоптанный до плотности асфальта, и все станет ясно. В общем, вернувшись я заявил: "Кто-то говорил, что на западе охота будет лучше!? Да тут за дичью приходится на деревья лазить!" Народ посмеялся, но ответил в том смысле, что зато земляника и впрямь лучше, как и обещали. Вскоре костер развели, и стало совсем уютно. А затем произошла первая Встреча. К нам приближалась девушка в зеленом одеянии, в которой любой, знакомый с Дивным народом, без труда признал бы эльфийку, но у нас были только полузабытые воспоминания об Авари, когда-то виденных на Востоке смутными тенями в вечерних сумерках. Поэтому вокруг гостьи собралась любопытная и настороженная толпа. "Это не человек" - "Да брось, как это не человек!" - "А ты смотри, ухи у нее какие, и глаза тоже не нашенские" - "Да какие ухи! Росту нормального, две руки, голова, на двух ногах ходит. Просто из рода какого-то странного". Незнакомка тоже с откровенным любопытством разглядывала нас, легко и уверенно скользя между людей. Потом вдруг остановилась, сделала большие глаза и стала внимательно рассматривать пятую точку опоры у Мараха. А там, надо сказать, был закреплен очень полезный предмет- складной стульчик, из-за которого Мараха за глаза называли "Иностранец с табуреткой". Разглядев сию конструкцию, эльфийка захихикала. "Сдается мне, Марах, она над тобой смеется!"- изрек я. Последовавший смех разрядил обстановку, и настороженное отношение к гостье постепенно сошло на нет. Её пригласили к костру и начали напряженно общаться. Я как-то упустил начало разговора, а когда подключился к беседе, эльфийка пыталась вести просветительскую работу на тему "Вначале был Эру, Единый...". Люди совершенно жутко стебались. Не буду пытаться пересказывать, но это было здорово. Иногда вопросы окружающих совсем заводили рассказ в тупик ("Эру жил в чертогах в которых все было. А затем он решил сотворить..." - "То есть как сотворить? Что сотворить? Ведь там уже все было!"). Тогда я пытался помочь рассказчице ("Да ладно, сотворил и сотворил! Давай дальше, про войну давай!"). Но до войны мы так и не дошли. Последним шедевром, добившим гостью, стал пассаж о двух светильниках: "И тогда валары решили осветить Арду, и создали два светильника..." - "Два чего?!" - "Ну, они зажгли два костра..." "Каких костра? Из чего? Ведь темно было, а деревья в темноте не растут!" - "Ай, какой ты глупый! Из кизяка те костры были, правда ведь?". Добрая Халет пожалела бедную девочку, увела ее от костра и стала утешать. А затем произошла вторая Встреча, но совершенно иного характера. Несколько человек отправились за водой, с ними отправился Утар, глава семьи Тара (в племени халадинов было две семьи- семья Хала и семья Тара, главой первой по совместительству являлась Халет). Причем Утар, не обращая внимания на смешки, прихватил с собой оружие. И вот, на пошедших за водой вылезло нечто страховидное и непонятное. Дядька Утар, недолго думая, рубанул это самое топором, за что и был мгновенно превращен в кровавые ошметки- гость оказался не кем иным, как Кархаротом. Затем посланец Ангбанда подошел к ощетинившейся стрелами, мечами, топорами и копьями кучке людей, продемонстрировал рацию и сказал: "Мне нужен человек с вот этим". Ржали мы долго и истерично, тем временем к лагерю приволокли пострадавшего и Кархарот его милостиво изволил излечить. Все сказали: "О как!", а Утар впоследствии частенько небрежно говорил: "Да я на этого Кархарота в одиночку с топором ходил..." - "И что?" - "Что-что, живой остался, вот что!" Вскоре после этого эпизода мы стали сворачивать лагерь и готовиться к последнему, как хотелось думать, броску. И тут к нам пришла целая процессия эльфов, и у них с собой было много священной для всякого халадина ХАЛЯВЫ- конфеты, печенье, напитки. Впоследствии этот эпизод неоднократно вспоминали на совете племени как один из главных аргументов в пользу эльфов, пока его не затмило явление более высокого порядка- ДАР, в виде комплекта струн, подаренных совершенно незнакомым эльфом совершенно незнакомым людям.

И вот, значительно повеселевшие, шагали мы на Запад. От избытка бодрости я ухитрился оторваться от своего племени- они пошли более длинной (и более правильной) дорогой, я же урезал напрямик, по старой памяти, да к тому же по этой тропке шли встретившие нас эльфы, да и многие люди, во главе с Аданелью (Елей) и Марахом. А затем произошла-таки историческая встреча людей с Финродом. Смотрелось это отвратительно, на Финрода пошел сплошной поток совершенно непонятных и истеричных наездов. От него и его свиты то шарахались, как от прокаженных, то чуть ли не хватали за грудки. Я отошел в сторону и тут понял, до чего мне не хватает моего племени. Какие они все мудрые, спокойные и чувство юмора в порядке! И решил я сделать хоть что-то полезное- места разведать, водички набрать. Извлек бутылки, и тут вижу, идет государь Финрод с тарой, тоже, видать, по воду. Ну, я к нему, мол, сами мы не местные, нам бы до воды. Пошли вместе, да еще девушка незнакомая, тоже из людей, присоединилась. Пока ходили к ручью, успели мы с государем немного побеседовать, и за эти несколько минут понял я и прочувствовал несравнимо больше, чем за все длинные и бесплодные беседы с эльфами, что до, что после. Правда, половина из речей до меня тогда не дошла, потому как Финрод был мудр и словами говорил мудреными, но в памяти они остались, и в сердце тоже. С этого момента началась кривая дорожка, по которой я все больше отдалялся от своих соплеменников и которая привела меня к безвременной кончине.

Вернувшись к месту нашего временного привала, я обнаружил двух людей, которые сообщили мне, что халадины стоят лагерем тут неподалеку. "Здорово!- сказал я, - а как их найти?". "Да ты пожалуй не найдёшь, они так заховались..." В общем, халадины были в своем репертуаре, искусство маскировки у нас всегда было на высоте! Впрочем, поисков не потребовалось, на полпути я встретил своих и присоединился к ним. Тем временем, в Эстоладе собралось пять родов людей: три рода Аданов, Лоссоты и Дарвинги. Если про лоссотов мы еще что-то слышали, то последнее племя стало полной неожиданностью, хотя и приятной- теперь мы выглядели куда внушительнее. Был собран большой совет всех племен, на котором было решено поселиться в Белерианде где кому больше понравится. Но разгорелись споры по поводу конкретного маршрута, кто-то оказался не готов к выходу, в общем, Халет скомандовала подъем, и халадины первыми вступили в земли Белерианда. Преодолев на последнем дыхании горный кряж, мы подошли к большому лесу. Встреченные по пути эльфы были беспечны и дружелюбны, но вооружены. Они предлагали селиться, где мы захотим, потому что земли много, а жителей мало. Халет ушла на разведку, а вернувшись обратно, объявила, что нашла место для жилья. Она рассказывала, что ей было знамение- когда они вошли в лес, луч солнца преодолел затянувшие небо тучи, и отвесным столбом осветил обширную поляну, удобную для лагеря. Там мы и поселились, лес назвали Брефилем, нашими соседями на одной опушке были эльфы Второго Дома, жившие в крепости Барад Эйфель, на другой опушке располагалась бардовская точка, место встречи путей, людей и слухов. Также неподалеку был потаенный Нарготронд, и прямая, хорошо утоптанная дорога вела к Бритомбару, эльфийской гавани. Несколько позднее, на полпути от нас к бардовской точке поселилось племя Балана (Первый род Аданов). Марахи и дарвинги осели на равнине, а лоссоты еще долго скитались по Белерианду.

Надо сказать, что лагерь наш был великолепно запрятан. К нам так и не дошел ни один посланец Моргота, что частенько (по слухам) приходили к другим племенам, а эльфов, что пытались добраться к нам, не зная дороги, мы отлавливали по треску в лесу и крикам: "Лю-ди! Где вы?!" Никаких укреплений мы не строили, но держали дозор на опушке, с которой не были прикрыты другими поселениями, а в лесочке наметили места, удобные для обороны и засад. Впрочем, эти выгоды своего нового дома мы оценили позднее, а в тот момент нам хотелось только отдохнуть и поесть. В тот момент, когда мы наслаждались мирной жизнью, раздались дикие вопли, лязг оружия, но вскоре все стихло. Через некоторое время вопли и лязг повторились. Все это было полностью проигнорировано халадинами- к нам не лезут, и ладно, нам бы вот похавать.... Позднее мы узнали, что это было взятие Минас-Тирита силами Ангбанда, а затем поражение наспех собранного войска, попытавшегося отбить крепость. Рассказывали, что при этом погиб Финрод. Пока шло повествование о том, кто кого побил, я, в общем-то, особо не вслушивался. Все это дела не наши и нас не касаются. А вот Финрода было жаль, да не то слово жаль! Мне очень ярко вспомнилось, как он уходил, так и не найдя общего языка с Людьми, уходил, держа щит не как оружие, а как герб. Наверное, он едва успел вернуться домой, как пришло известие о потере Минас-Тирита и нужно было идти на выручку...

Тем временем жизнь шла своим чередом. Все лагерные дела были улажены, но заняться чем-то еще мы просто не успели- стало темнеть. Мы долго сидели у костра, пели, но день выдался тяжелый и народ разбрелся спать. Я же по собственному почину отправился в дозор- опять не спалось. Привлеченный непонятным шумом, я добрался до бард-пойнта, где местный гном рассказал, что колонна темных личностей только что прошествовала от Бритомбара. Я предложил ему пойти на разведку, посмотреть, куда это они направились. Он согласился. Темные личности направились к Барад Эйфель, и совершенно нелепым образом прошлись по ней катком. Высовываться я не рискнул, поэтому мы главным образом слушали происходящее, да еще видели мертвых эльфов с белыми гербами, уходящих в чертоги Мандоса. Я припомнил вчерашние схватки, приплюсовал разоренные только что Гавани и Хифлум, и меня стали терзать смутные сомнения, по поводу того, а туда ли мы пришли? А когда встреченная девушка из эльфов, только что чудом оставшаяся в живых, поведала, как они тут живут, не выпуская из рук оружия ни днем, ни ночью, постоянно опасаясь нападения, я высказал все, что думаю по поводу Халнаха, нашего незабвенного проводника, и того места, в которое он нас  привел. Вернувшись на бард-поинт, мы встретили эльфа из Хифлума, который рассказал, что во время нападения погиб их правитель Финголфин. Он, как и положено вождю, первым проснулся и встретил атакующих, но был убит. Вырисовывалась безрадостная картина полного превосходства сил Ангбанда над его протиниками, создавалось впечатление, что они творят, что хотят. Сможем ли мы ужиться с ними на этой земле? В общем, спать я отправился в весьма невеселом настроении.

Утром в племени продолжалась обычная мирная жизнь- охота на дрова, разделка добычи, походы за водой, уход за костром, варка еды. Это было до того здорово, после стольких мытарств почувствовать себя дома! Все войны казались какими-то далекими и нас не касающимися. Но дозоры были выставлены. Халадины тенями скользили по лесу, перекликаясь утиными манками. В лесу звук от этих манков здорово похож на скрип деревьев и не вызывает особых подозрений. Да только за весь день единственными нарушителями границ Брефиля стали двое орков, которые привычной дорогой шли на бард-поинт пить кофеек, не подозревая о том, что тут поселились люди. Орков засекли, взяли на прицел и подняли по тревоге все боеспособное население племени. Правда, было не совсем ясно, что делать с орками. Открытой вражды между нами не было, но и симпатии тоже никакой. В итоге их просто сопроводили до границы леса, убедившись, что они идут по своим делам.

Привлеченный запахом завтрака, в племя пришел не кто иной иной, как Халнах. "Как, - удивились мы, - ты еще живой? Да тебе по всякому выходило помереть, еще когда мы в походе были! Мы думали, ты нам покажешь слабеющей рукой на виднеющийся вдали Белерианд, да и откинешь копыта!" После этого каждое появление Халнаха в племени сопровождалось неизменным вопросом "Как здоровьичко?", на что следовал ответ: "Не дождетесь! Я еще всех вас на Восток уведу!" Нильха, моя сестра, пристыдила народ, и в очередной приход Халнаха ласково поприветствовала его: "Доброго здоровьичка, дедушка Халнах!", на что тот привычно ответил: "Не дождетесь!"

Наладив жизнь в лагере, халадины начали активно путешествовать по Белерианду небольшими группами в два-три человека. Одна такая группа стала свидетелем большого похода эльфов на Ангбанд, завершившегося страшным разгромом в Битве Бессчетных Слез. Как ни странно, этот рассказ меня несколько успокоил- раз эльфы еще могут атаковать сам Ангбанд, значит их дела не так уж плохи. Да и то, что Минас-Тирит, находившийся от нас совсем неподалеку, очищен от войск Ангбанда, стало большим облегчением. Сам того не заметив, я стал относится к Темным, как к врагам, несмотря на то, что ничего плохого от них пока не видел. Вернувшиеся халадины рассказывали о барлогах, которых не берет оружие, и которые дерутся огненными бичами, об огромных летучих мышах, о драконах и прочих тварях Ангбанда. Постепенно война стала главной темой для разговоров. Стало ясно, что здесь, в Белерианде, столкнулись в смертельной схватке силы столь же могущественные, сколь и непостижимые. Сумеем ли мы остаться в стороне и имеем ли на это право? Не правильнее ли будет ради безопасности племени отдаться под покровительство Моргота? Что нам в сущности эльфы и их беды? А высокого смысла, который, по их уверениям, несла в себе борьба против Моргота и его прислужников, мы совершенно не понимаем. От эльфов мы узнали, как обращаются с пленниками в Ангбанде, но поверить в их рассказы не смогли. Мучить другое существо ради удовольствия? Если мысль о том, чтобы убить врага, который мечтает сделать с тобой то же самое, еще как-то, постепенно, начала укладываться в наших головах, то пытки оставались вне понимания. Может быть, эльфы просто что-то не то говорят, пытаясь втянуть нас в войну? Приходили дарвинги, рассказывали о посещении Ангбанда и "беседе" с Большим Папой. Говорили, что надо воевать за эльфов, потому что Морготу не нужны ни союзники, ни нейтралы. Ему нужны рабы. Правда, Ангбанд все равно победит, но за эльфов помирать будет веселее.

В племени халадинов наблюдалась странная закономерность. Лагерь то почти совсем пустел, то вдруг народ как-то разом подтягивался, пил чаи и обменивался впечатлениями. В один из таких моментов к Большому костру подошла Халет с двумя гостьями. Это были эльфийки высокого рода,

Галадриэль и Финдуилас. Они просили помощи, говорили, что Люди- последняя надежда всей Арды на избавление от власти Моргота, пытались объяснить в чем причина этой войны, рассказывали историю Трех Камней и Исхода нолдор. Но стена непонимания и недоверия оставалась непоколебима. Единственной, кто заглянул за эту стену, была сама Халет, но она была вождем и поступала так, как желало племя. Халадины же отвечали в том духе, что они охотники, а не воины, что силы Ангбанда слишком велики, что они видели жертвы войны и не хотят, чтобы в их числе оказался кто-нибудь из родичей. "Война не для таких как мы,"- прозвучала фраза. Галадриэль отвечала, что видела многих людей и верит в нас, что наша ловкость и смекалка помогут нам там, где оказалась бессильна доблесть эльфов, что во многих эльфийских землях даже женщины взялись за оружие... Наконец, исчерпав аргументы, но не переломив настроения племени, она остановилась. "Спрашивайте,- сказала Галадриэль,- спрашивайте, а я постараюсь ответить." Тогда я задал вопрос, на который, признаться, не рассчитывал получить прямой ответ: "А можем ли мы победить?" Я ожидал общих слов о необходимости единения и решительности, но Галадриэль мило улыбнулась, сверкнула светом Амана в глазах и сказала как нечто само собой разумеющееся: "Конечно!" Я был сражен наповал и готов был прямо хоть сейчас идти брать Ангбанд голыми руками, но нашлось другое дело. "Так,- решительно сказала Халет,- нам нужно самим посмотреть на то, что делается в Ангбанде. Кто-нибудь должен сходить и посмотреть." После недолгих, но жарких споров посланцем отправили Утара, а за ним, держа его в пределах видимости, но не показываясь на глаза, шли я и еще один охотник, Таррен. Сам Утар о нашем присутствии не подозревал. Сделано это было на случай, если его вздумают отправить из Ангбанда с карательным отрядом в качестве сопровождения, но все обошлось. На равнине, где начиналась орочья дорога к Ангбанду, нам встретился эльфийский патруль. "Осторожно,- предупредили они,- там в лесу засели шестеро орков". "Ага,- сказал я,- Таррен, сколько у тебя стрел?" "Четыре". "И у меня три, так что одна даже лишняя." И мы направились в лес под офигевшими взглядами эльфов. Непосредственно к Ангбанду мы не пошли, дождались возвращения Утара и отконвоировали его до Завесы Мелиан. На этом мы посчитали свою миссию исполненной и вернулись в племя.

Итогом визита Утара в Дориат стало приглашение всех вождей Аданов на большой совет к королю Тинголу. Халет с Утаром отправились на совет, я же с Нильхой и Таэрни (Тинкой) занялся поисками двух пропавших женщин нашего племени, которые уже давным-давно должны были вернуться. Мы обошли все окрестные поселения и людей и эльфов, но тщетно. Я был уверен, что тут не обошлось без Ангбанда, но доказательств не было никаких. Из всех посещений мне больше всего понравился визит в Бритомбар. Нас сразу же впустили за ворота, внимательно выслушали и вообще тэлери были очень вежливы, но без того оттенка снисходительного любопытства, которое я частенько замечал у других эльфов. В Гаванях все шло как-то спокойно и несуетливо, как мы заметили по этому поводу: "Тэл-лери ник-куда не торо-пятся", на что нам ответили: "Правильно, куда нам, эльфам, торопиться. У нас впереди вечность!" Впоследствии именно с этим народом больше всего дружили люди.

Вечером все племя получило приглашение на большой праздник в роде Мараха, где должны были состояться совместные свадьбы. Мудрая племени Марахов, Аданэль, рассчитывала таким образом сблизить наши народы. Уходя, мы оставили послание на случай, если вернутся пропавшие: "Мы в роде Мараха". Посмотрели на послание, и кто-то изрек: "Халадины это такие люди, вроде Мараха, но все же немного другие." Вообще же послание оказалось пророческим. Свадьбы удались на славу, народ разошелся, и Аданэль ухитрилась женить Халет и Мараха, объединив таким образом два рода. Аданэль спросила у собравшихся: "Халадины, хотите ли вы этой свадьбы?" Народ воодушевленно заорал: "Да!!!", причем халадины-то как раз кричали меньше прочих, но разве в потемках разберешь? "Ну, Халет,- сказала Аданэль,- ты слышала, чего хочет твой народ. Согласна ли ты на этот брак, исполнишь ли ты волю своего народа?" Подобравшись к Халет, я сказал ей на ухо: "Халет, если ты скажешь, что не согласна, мы тут же станем хотеть по-другому!" Но, так или иначе, ее согласие, как и Мараха, было получено и свадьба состоялась. А еще в тот вечер Таэрни из нашего рода вышла замуж за безумного корабела Биг Бёрда. Этот человек не смирился с тем, что Путь на Запад пришлось прервать ввиду невозможности топать пёхом по морю и решил построить корабль, чтобы завершить великий Поход. Такое упрямство сделало бы честь любому халадину! Может, поэтому они с Таэрни так хорошо поладили? Вообще же на свадьбах было весело, собрался самый разный народ, и эльфы и какие-то невнятные личности, некоторые из которых явно смахивали на орков. Но в общем никому не было никакого дела до этого, да и мне тоже. Но потом пришла целая делегация из Ангбанда, сплошь в черном, в масках- темные Майар. И эти-то вели себя по другому. По хозяйски себя вели, если прямо сказать, нагло. Посмотрел я на это дело, припомнил, сколько зла причинили они тем, кого мы числили своими друзьями, припомнил двух пропавших женщин, да и ушел оттуда куда глаза глядят. Пришел я на бард-поинт, сел возле огня и стал думать. Нравятся ли мне эльфы? Да, потому что дружелюбны, подвоха и зла от них никто не видел, да и есть в них нечто такое, к чему тянется душа, пусть не во всех, но есть. Да ладно, к чему там в чувствах своих копаться! Хотел бы я назвать свои другом, скажем, вождя Финрода? Ну да, хотел бы. Да только нету Финрода, убили его. И скольких еще, мне неведомых, эльфов загубили в этой войне? И все же... Ну ведь ничего плохого мы от Ангбанда не видели! Наоборот, всячески они, по рассказам, пытаются привлечь на свою сторону людей. Да вот только, чую, неуютно мне будет на этой самой ихней стороне. Значит, надо оставаться в тени? Смотреть, как убивают тех, с кем ты совсем недавно беседовал, и делать вид, что тебя это не касается? В общем, ничего путного я так и не надумал и сидел, мрачно глядя в огонь. И тут на бард-поинте появились давишние эльфийки, Галадриэль и Финдуилас. Через некоторое время гитара плавно по кругу перекочевала к Галадриэль, и она запела. Ну что я могу сказать? С этого момента я был обречен. Сначала я просто тихо млел, наконец-то успокоившись душой, а затем все сильнее и сильнее стала нарастать жажда поступка. Музыка, голос, слова песен пробуждали в душе что-то непонятное и прекрасное, желание сотворить, сделать, сказать нечто такое... этакое.  Вместе со мною на бард-поинте сидел Таргон, человек из нашего племени, и у него, похоже, возникали сходные мысли. Не помню, как это получилось, но он предложил принести принести клятву верности, Беор. И вот, после очередной песни, мы выходим к костру, припадаем на одно колено, протягивая вперед рукояти мечей, и я говорю: "Госпожа Галадриэль! Прими мою верность, службу и жизнь. Слишком долго мы, Люди, не могли решиться на выбор, но дальше так продолжаться не может." "Я тоже клянусь",- вторил мне Таргон. "Я... принимаю вашу клятву, встаньте". Я поклонился и вернулся на своё место возле огня. На душе было удивительно спокойно и хорошо, как после на совесть сделанной работы. Пусть я беспутный, пусть я купился на красивые слова, пусть я из-за нескольких песенок вручил другому свою жизнь и верность, стал слугой, вассалом, но никогда я еще не чувствовал себя таким свободным и таким уверенным в своей правоте.

Единственной службой, что довелось нам сослужить в тот вечер, это проводить Галадриэль опасными дорогами Белерианда в Дориат, где она жила, хотя и не принадлежала к тамошнему народу. Колдовская Завеса Мелиан, что окружала тот край, действовала очень странно- тебе кажется, что ты прошел через нее, ты садишься к огню, беседуешь с хозяевами, а потом оказывается, что все это время ты провел в колдовском сне под действием чар. Много всего интересного и важного узнал я во время этого похода, но, пожалуй, главным, что запомнилось мне, был ответ на мой вопрос: "Послушайте, ведь нас, Людей, мало, мы так себе воины, не владеем чарами и не великие мастера. Почему мы так важны для вас и для Моргота?" - "Вы, люди, свободны. Эльфы слишком сильно связаны узами судьбы, поступки наши Враг может провидеть глубоко, люди же для него непостижимы. И он боится вас, боится, что в будущем, которое он не в силах прозреть, вы станете причиной его падения ."

 Обратно от Дориата мы шли в сопровождении эльфа лаиквенди, который был большим знатоком всех дорог в Белерианде и всех народов, его населяющих. Он много рассказывал о нолдорах, живших в Пределе Феанора, о том, что многие их вожди побывали в Ангбанде и были отпущены. И теперь одни говорят ,что отпускают тех, кого не могли сломить, а другие- что тех, кого не смогли сломить, казнят. Я прямо сказал ,что вторые говорят больше похоже на правду и зарекся про себя доверять феанорингам. Когда мы вернулись в племя, там беседовал с Халет незнакомый эльф, вроде бы как раз из вождей Предела Феанора. Мудрая и осторожная Халет рассказывала ему, что люди будут держаться в стороне и не будут вмешиваться в войну Моргота с эльфами. "Это правильно,- сказал эльф,- не вмешивайтесь, это не ваша война. У вас скоро будет своя." И вскоре после этих слов ушел. Ничего себе, подумал я, светлые эльфы. Да от него мороз по коже пробирает почище, чем от Майар ангбандских. После его ухода Халет поведала мне, что на самом деле всей правды ему не сказала, что на самом деле у нас оборонительный союз с Дориатом, и что с Ангбандом нам явно не по пути... Интересно, подумалось мне, а кому Халет больше навешала лапши на уши? Эльфу, в расчете на то, что она (лапша) попадет в Ангбанд, или мне, в рассчете, что я передам эту самую лапшу Галадриэль? Но что поделать, уж такая штука политика!

На следующее утро проснулся я необычно. Сказались, видимо, четыре ночных бдения подряд. Меня разбудили пинки в бок через стенки палатки и требования выключить пиликающий над моим ухом будильник, который уже достал все племя., но меня разбудить так и не смог. "О, Хальдин,- скзали мне, когда я выбрался наружу,- у тебя завелась ручная птица-будильник!" "Да, завелась,- отвечал я,- совсем ручная и очень добрая. Я наказал ей начать будить поутру, она и начала, да только так, чтобы меня не разбудить. Любит очень." В племени мы с Таргоном о вчерашних похождениях не распространялись, но, как потом оказалось, все и так все знали, разведка работала! Обстановка в Белерианде была тревожная, ходил упорный слух, что с минуты на минуту будут штурмовать Нарготронд. Этот потаенный город находился совсем близко к Брефилю, и в Ангбанде каким-то образом узнали о его местоположении. Рассказывали, что произошло это потому, что одна из его жительниц стала клятвопреступницей, и Моргот, которому она давала клятву, получил над ней власть и смог выяснить местоположение крепости. В племя пришла Финдуилас с небольшой свитой. Она подтвердила, что нападение вскоре будет, и стала умолять помочь. Причем она просила именно воинов внутрь крепости, что всем было очень не по душе. Я спал и видел, как в спину штурмующим Нарготронд летят с опушки Брефиля наши стрелы, а если они попробуют пойти за нами в лес, что ж, развлечемся! В своем лесу мы не побоялись бы встретить все полчища Ангбанда (вот психи, правда?). И совсем другое дело- быть запертым в каменнном мешке подземной крепости, где вместо зелени листьев над головой каменные своды, где нет никакой свободы маневра, где ты словно загнанный в нору барсук. Поэтому Халет наказала всем не вмешиваться в драку, но свое поселение без боя не сдавать, и убежала куда-то. Тогда Финдуилас обратилась к нам с Таргоном. И мы пошли. Сначала Финдуилась отправилась к марахам и повторила свои просьбы, но не встретила понимания. Единственное, что ей предложили, это укрыть жещин и раненых. "Но драться мы не будем." - "Даже если их станут резать у вас на глазах?" Вождь марахов не ответил, но я видел, как ему тяжело. Все же вожди не похожи на простых людей. Их мудрость и терпение сродни эльфийским. Они могут терпеливо ждать всю жизнь, зная, что племя продолжит существовать и после их смерти, и могут оставаться безучастными там, где этого требуют высшие интересы.

В Нарготронд мы попали через какой-то боковой ход, а не через ворота. В проходе нам повстречался хмурый гном, занятый какой-то загадочной деятельностью. Оказалось, что это был безумный мастер, который все время заваливал старые ходы и прорывал новые, поэтому не то что враги, сами жители Нарготронда зачастую не могли ни войти, не выйти из крепости. Эльфы встретили нас очень хорошо, щедро одаривали всевозможной экзотической халявой- вареным сгущеным лембасом, сушеными валинорскими фруктами и прочими вкусностями. Но все же смотрели на нас как на диковинку, как на новую забавную игрушку. Я вспомнил бритомбарских тэлери, того лаиквенди, что был нашим проводником, саму Галадриэль, и Финдуилас- они вели себя по другому! Не знаю, в чем там было дело, но у них было чувство собственного достоинства, и они уважали это чувство в других. Вскоре стало ясно, что нападение отменяется, и пришедшая в Нарготронд Галадриэль отправила нас в племя, сказав, что позовет нас, если наша помощь понадобится. Вернувшись в племя, я предался невеселым мыслям о том, что, увы, не молодею. Вскоре наступит старческая дряхлость и жизнь пройдет бесполезно. В общем, пока в теле оставались силы, я скинул защитное снаряжение и отправился к Ангбанду на разведку. В голове бродили разрозненные мысли: "Пройти как рысь от Альпы до Онеги...", "Пускать под откос барлогов и вести с орками рельсовую войну..." По дороге я встретил двух своих племянниц. Негодные девчонки собирались не куда-нибудь, а в Ангбанд! Я заявил, что никуда они не пойдут, в смысле пойдут, но только домой и никуда больше. Они же заявили, что вот дядька Утар ходил, и ничего, да и другие люди ходили и тоже все в порядке. И тут мы встретили ихнюю маму, Нильху. Я радостно поведал ей, куда направились ее чада, на что она отсутствующе улыбнулась и сказала: "Да пусть идут. Я сама только что оттуда..." В руках у нее был саженец странного дерева с серебристыми листьями. На самом-то деле она была вовсе не в Ангбанде, но тогда я этого еще не знал. Плямянницы меня сначала чуть не прибили, но потом продолжили путь в Ангбанд на том основании, что мама разрешила. Я плюнул и отправился с ними вместе. Присмотрю, чтобы хоть по дороге ничего не случилось. До переправы (топей Сереха) мы добрались без приключений. Встреченному на старом месте эльфийскому патрулю я заявил, что иду брать орков на живца, и под привычно офигевшими взглядами мы углубились в лес. По пути я не переставал уговаривать племянниц передумать, пока не поздно. И они действительно стали колебаться, хотя в этом больше повинна была жутковатая и мрачная атмосфера, царившая в лесу, что рос вдоль дороги к Ангбанду, в Таур-ну-Фуине. И от переправы они наконец согласились повернуть назад. Но мы тут же нарвались на группу темных личностей, топающих навстречу. "В лес,"- скомандовал я. Но упрямые девчонки остались у дороги. Однако первая группа прошла, не обратив на них внимания. Я махал им рукой из своего укрытия, но они продолжали торчать у дороги, пока, наконец, от Ангбанда не подошла команда ловчих, специально посалнных за пленниками и не поймала двоих приключенок. Я проследил, что их вроде бы уводят невредимыми, решил, что они получили то, что хотели, попали в Ангбанд, как и собирались, и начал выбираться из Таур-ну-Фуина. Но идти от Ангбанда оказалось куда сложнее, чем в его сторону. Сначала я увидел процессию эльфов, идущих к переправе, попытался их окликнуть, но они были уже отрешенные от всего и не реагировали на оклики. Дважды мне встречались идущие к Ангбанду отряды, от которых я ховался по кустам, а затем, почти на самом выходе, мне повстречались двое странных существ, не похожих ни на жителей Ангбанда, ни на людей. Мне хотелось побыстрее выбраться, близкое присутствие Ангбанда почти физически давило на нервы, и я стиснув зубы, наполовину натянул лук и двинулся им настречу. Один из незнакомцев поднял руку и сказал: "Айя!" "Айя,- радостно и удивленно ответил я,- вы эльфы?" Но тут на дорогу вышло еще несколько незнакомцев, они всей толпой направились ко мне, и тут я понял, что на них нет гербов. А ведь известно, что эльф без герба на груди это не эльф, а неизвестно что. "Ловушка,"- промелькнуло в голове, и я сорвался в лес. Естественно, меня никто не догнал. По широкой дуге я обогнул место встречи и выбрался на равнину. Там рассекали эльфийские патрули и было безопасно. Возле разрушенного Минас-Тирита я заметил группу людей, в том числе моих родичей, и отправился к ним. Оказалось, что они решили разобрать остатки крепости на стройматериал для великого корабля. Многочисленные эксперименты в области кораблестроения требовали кучу леса, а рубить было жалко. Я принялся помогать, затем Утар, бывший среди тех людей, вдруг сказал: "Это вроде ты Галадриэли клялся?" "Ну да, я, а что?" "Да она вроде всех вас созывала." "Как?! Когда?! Куда?!!" "Да вроде в Нарготронд". Я сорвался с места и бегом рванул в указанном направлении. Сгоряча я слегка перепутал дороги, вихрем пронесся через лагерь лаиквенди, бормоча извинения, и вскоре был на месте. Но там мне сказали, что Галадриэль вместе с Финродом, отпущенным из Валинора, отправились в Ангбанд, в поход за Сильмарилами! Я вспомнил колонну эльфов, виденную на подступах к переправе и понял что это были они.  Ведь я же мог их догнать, прояви я чуть больше любопытства. А теперь... Клятва осталась неисполненной, а я уже представлял, к чему это может привести. Да и просто по человечески мое место должно было быть там. Я ни на миг не усомнился в том, что никаких Камней отправившиеся к Ангбанду не получат. А получат они отряд орков из ворот. И я должен был встретить этих орков и дать возможность уйти остальным! Но горевать об упущенных возможностях не было времени. Оставался последний долг, последнее, что мог я сделать для своей Госпожи. Я слышал разные неприятные слухи о том, чем питаются орки, а также о том, что убитых в Ангбанде вывешивают на воротах на корм воронам. Если я оказался бесполезен при жизни, что ж, хоть после смерти я окажу последние почести той, что стала хозяйкой моей судьбы.

Я некоторое время шел в соровождении незнакомой эльфийки и Хальрода, нашего менестреля, но затем не выдержал и привычным уже легким бегом рванул к Ангбанду. По дороге мне встретилась эльфийка, которая сказала, что Финрода и всех, кто был с ним, перебили безо всяких Сильмарилей. Сбывались мои худшие ожидания. Миновав барлога, что сторожил начало орочьей дороги, пройдя по переправе и преодолев подъем я вышел к Воротам Ангбанда. И чуть не повернул назад. Это было... сильно. Не могу точно сказать, за счет чего там достигался эффект, но мне захотелось немедля убраться оттуда, однако я взял себя в руки и медленно пошел вперед. Дальше у меня провал в памяти. Помню, что меня почему-то решили не убивать сразу, обезоружили и отправили по назначению. Видимо, я сумел все же как-то изложить свое дело. Сначала из-за какой-то бюрократической путаницы меня чуть не отправили в "Валинор"- так на местном жаргоне называлось место для пленных эльфов, но потом дежурный барлог перехватил инициативу в свои руки и я попал куда и положено- в  Башню Адан.

Описывать происходившее там тяжело. Сначала на меня завели Дело, в котором была указана история болезни, в смысле попадания в Ангбанд. Я сказал, так мол и так, ничего мне от вас не надо, кроме тела Галадриэли, или (тут во мне шевельнулась робкая надежда) свободы для нее, если она, паче чаяния, еще жива. Слова насчет свободы они благополучно пропустили мимо ушей и начали издевательства с некрофильским уклоном. Мол, правда что ли выдать ему тело? Может он с ним чего интересное сотворит? Ну и так далее. Много расспрашивали про клятву. Зачем давал? Для чего? Как думал ее исполнять? Ни на один из вопросов я не смог объяснить свой ответ. Начинала болеть голова. Так же ангбандцы усиленно пропихивали идею, что причиной моего прихода была несчастная любовь к Галадриэль. Я кривился, смотрел на них с подозрением, и спрашивал, как они себе это представляют- человек и эльфийка? Бр-р! Может, еще люди, там, не знаю, с гномами? Тьфу, мерзость какая! Они говорили, что идея про гномов интересная, надо будет заняться на досуге. Тем временем племянницы, сидевшие в той же Башне, совершенно гнусно на меня настучали, мол, все фигня, какая, блин, Галадриэль, не верьте ему, он тут на орков охотился, методом "на живца".  "Ах вот как,"- сказали ангбандцы, и отношение ко мне резко изменилось. Правда, они сделали вид ,что поверили больше мне, чем им, и предложили наказать одну из девчонок за ложь и непослушание, выдав ей десять ударов плетью. Я долго ломался и отнекивался, хотя, честно говоря, желание сделать это было совершенно искренним. Наконец, я нанес первый удар. Остановился. Беспомощно оглянулся. Нанес второй и сказал что больше не могу. Мне ответили, что тогда недостающие удары пробьют настоящие специалисты, не мне чета, так что я сам могу подумать, как будет лучше. Кое-как я нанес весь десяток ударов. Постоял, стиснув зубы, и быстрым движением сломал рукоять плети, поступок совершенно бессмысленный, но иначе я не мог. Тут уж со мной бросили церемониться, подвесили на цепях, долго и качественно били, затем обрили налысо (надели купальную резиновую шапочку) и оставили мокнуть и кормить комаров. Мелкий дождик накрапывал все сильнее, и вымок я изрядно. Да вдобавок цепи не позволяли отгонять комаров и нормально почесать укушенные места. Я бузил как мог, захватил в заложники вертевшегося поблизости орченка, пытался сидеть на цепи, но в конце концов притих. В итоге меня развязали и отправили в общий загон, где горел костер и было теплее. Крыши там не было, но я забился под матерчатую стену, что до некоторой степени спасало от дождя. В загоне сидели две моих племянницы, да вскоре туда попал еще один человек, без роду без племени, северный охотник. В загоне запрещалось разговаривать, петь и вообще шуметь, так что было скучновато. Да вдобавок я утром не успел позавтракать из-за всей этой суматохи с Нарготрондом, и начинало подводить живот. Но все это была ерунда по сравнению с давящим ощущением собственного бессилия и никчемности. "Неужели я не смогу исполнить даже такой малости?!" А затем была моя недолгая карьера в качестве ангбандского художника. Сначала мне предложили нарисовать Галадриэль. Рисую я на уровне пятилетнего ребенка, но я честно старался. После третьей попытки я понял, что лучше все равно не получится, и стал рисовать пейзажи- горное озеро, солнце, садящееся в море... Тоже на уровне пятилетнего ребенка. Портрет у меня забрали и тут же сожгли, очевидно считая, что это мне будет неприятно. Странно. Ведь я уже закончил рисовать, а сам рисунок так плох, что вряд ли кому стоит на него смотреть. Так чего его жалеть? А вот пейзажики мои понравились, их даже забрали в местную галерею, выдали бумаги и сказали рисовать еще. И я стал рисовать. Чего в жизни не бывает, а вдруг им и вправду нравится, как я рисую? То есть рисую-то я отвратно, но вдруг им именно это и нравится? Глядишь, будет у меня одним козырем больше, когда начнется торг. Следующим моим шедеврои стала схема прибора для перегонки (из пособия по химпрактикуму, по памяти). Рисунок посмотрел тюремщик, которого как раз звали Художник, повертел схему в разные стороны и сказал: "Ну-ну, дерзайте, юноша." Это человеку, который разменял шестой десяток! Но вскоре во мне разочаровались. Ну не мог я рисовать на отвлеченные темы, не шло мне ничего в голову! Тем временем издевательства продолжались. В загон со словами "еда для пленников" поставили пустую банку из-под кильки. За систематические нарушение режима одну мою племянницу сделали немой, а затем вышвырнули за ворота со словами: "Ну, может повезет, может, волколаки сегодня сытые." Охотника запороли до смерти. На нас приходили посмотреть как на диковину, и наши стражи расписывали нашу мерзость и ничтожество. В общем, все описывать тяжело, да к тому же воспоминания имеют тенденцию сливаться в один сплошной кошмар. Несколько раз приходили мысли о самоубийстве, но я пока что гнал их от себя.

И вот случилось то, во что я уже почти перестал верить. Меня повели на "очную ставку". Итак, Галадриэль была жива и я должен был ее сейчас увидеть. Меня била крупная дрожь, под ложечкой была противная пустота. Мы вошли в пыточную и мне развязали руки. Я осмотрелся, и мне показалось, что передо мной открылся ад. Черные маски всевозможных видов и оттенков толпились вокруг, и говорили такое.... "Ты пришел за телом? Вот оно, смотри, какое тело! Но, может, оно висит неудобно? Тебе как лучше закрепить?" И это шло со всех сторон, с соответствующими жестами и масляными даже сквозь прорези в масках глазами. Меня трясло от омерзения, но я пока держался. Так вы хотите развлечься? Хорошо же, давайте я отмочу шутку, посмотрим, как у вас с чувством юмора. Я бросил на Галадриэль лишь один короткий взгляд. Она пока держалась, и вроде бы неплохо. Повернувшись к ней боком, я стал нарочито неторопливо закатывать рукава. "Эй, эй! Ты это чего?!" - "Да тяжело сейчас будет." - "Что тяжело будет?" - "Да тело вот это самое за ворота ваши тащить" - "То есть как за ворота?! Так, все, понятно, уберите его отсюда." Меня оттащили к выходу и принялись вязать. Шутки не поняли, дело не выгорело, факир был пьян и фокус не удался. Значит, все было зря, значит, сейчас опять в загон, развлекать вот этих, этих... Меня накрыла какая-то волна. Руки мои уже завели за спину и приготовились вязать, но я рванулся, рванулся просто так, без всякой цели и без смысла, просто потому, что слишком давно хотел это сделать. На меня навалились, бросили на колени, опять заломили руки... И тут мой взгляд натолкнулся на меч, что был кем-то оставлен у входа в пыточную. И мне сразу стало совершенно ясно, что стоит только взять его в руки, и все сразу станет хорошо. Я не знаю, какие там символические ряды пробудил в моем сознании этот клинок, но он сиял перед моим затуманившимся взором ярче всех самоцветов Валинора. И я добрался до него и взялся за рукоять. Добрался ползком, на коленях, волоча на себе охранников. На правой руке кто-то уже повис и было совершенно очевидно, что воспользоваться мечом я не смогу, но я и не собирался. Мне почему-то было очень важно просто ощутить в своей руке строгую тяжесть меча. Ну и была еще робкая надежда, что меня так с ним и убьют.

Несколько секунд у меня вырывали из руки оружие. Наваждение сошло, и клинок таки вырвали. Его владелец  со словами: "Так ты хватался за мой меч!" - нанес удар, сложивший меня пополам. Затем он продемонстрировал мне нож и сказал, что руку он мне резать не будет, и ногу тоже. Он мне кой-чего другое отрежет...

Смятый, раздавленный, опустошенный сидел я в загоне. Чувств уже не было никаких. И тут ко мне подсела Контора, моя главная тюремщица. И сыграла старую как мир партию доброго следователя. Особенность в том, что она же ранее была и злым следователем. Сначала она пыталась, как и раньше, воздействовать на меня ядовитыми репликами, но я уже перешел какую-то черту и перестал на них реагировать. Тогда она сменила тактику. В ход пошла грубая, но от этого не менее действенная лесть. Она говорила, что я ее удивил. И даже в чем-то восхитил. Говорила про верность, прошедшую все испытания, про стойкость, которую невозможно сломить. Контора была ненавязчива, она говорила мало, словно приглашая выговориться. Сначала я лишь огрызался короткими "Не дождетесь!" по примеру деда Халнаха, но постепенно стал ломаться. Мне нужно, просто необходимо было высказать то, что наболело. И тут меня можно было сломать, я уже сам готов был сдаться, но, видимо, восхищение Конторы было в какой-то степени искренним, а, может быть, я был слишком ценным образцом, но, так или иначе, она не стала давить. Мало-помалу, она дала понять, что, в общем, просьбу мою, насчет тела, можно бы и удовлетворить, в смысле, по настоящему. "Ты представь,- с воодушевлением говорила она,- какой это будет великолепный плевок в лицо эльфийским владыкам, когда ты принесешь им тело их родственницы! Нет-нет, это будет не укор, а именно плевок!" И я чувствовал, что мне нравится перспектива этого плевка. А для того, чтобы это исполнилось, нужна сущая малость- клятва Мелькору. Тут я несколько опомнился и отчаянно вцепился в остатки себя, того, кто клялся той ночью, припав на одно колено, в свете костра. Если я поклянусь Мелькору, то это перечеркнет ту клятву. Скажем, он прикажет убить или привести к нему лучшую подругу Галадриэли, Финдуилас. И это ведь вполне возможно сделать. Или потребует провести войско в мое племя, что еще проще. И я говорил "нет". Я говорил, что готов на какую-то работу или службу для Мелькора, но только на нечто такое, что не пречеркнет мой Беор. Даже сам Мелькор удостоил своим посещением ничтожного, что осмелился поднять голову в его владениях: "Чего ты хочешь?" "Свободу Галадриэль, если она жива, или возможности погрести ее тело, если она мертва." "А что ты за это можешь сделать?" Я попытался объяснить свои сомнения и метания, но сделать это в присутствии самого Мелькора было непросто. Он ушел недовольным. А затем были долгие разговоры. Контора тонко намекала, что есть второй путь, помимо клятвы Мелькору, я пытался столь же тонко вызнать, какой именно. Голова пухла по-страшному. Не хотелось уже вообще ничего, ни есть, ни спать, ни обсушиться.

Наконец мы все выдохлись. Контора несколько раз спрашивала: "Ну что, сдаешься?", я каким-то запредельным усилием мотал головой и снова пытался думать, думать, думать. Дождь становился все сильней, начало темнеть и, наконец, персонал Башни Аданов решил отправиться на заслуженный отдых. Нас с племянницей сдали на временное хранение в камеру возле самых ворот, в которой уже были пятеро эльфов и одно одеяло. Попытки как-то стянуть на себя одеяло не увенчались успехом и мы улеглись у них в ногах. "Вы не могли бы подогнуть ноги?" "А я их уже подогнул..." У меня начиналась тихая истерика, а когда я начинал представлять, что завтра будет продолжение, мне становилось плохо. В камеру подсадили еще двоих, местных рабов, которые свернулись у входа на мокрой пенке и стали наперебой хвалить доброго хозяина- обычно они, по их словам, спали на улице. И тут в камеру заглянул некто: "Люди есть? На выход!" Нас вывели на плац, где горел большой костер. Людей выстроили неровной линией. Я узнал того мараха, который утром беседовал с Финдуилас, рядом с ним была девушка, здорово похожая на Халет, но явно моложе. Речь держал человек с огромным мечом: "Сейчас те из вас, что принесут клятву Мелькору, останутся в живых. Те, кто откажется, будут убиты." Он положил свой меч на плечо первому в шеренге. "Клянусь, клянусь,"- испуганно заторопился раб... Отказались марах с той девушкой. Им немедленно перерезали горло. "Поклянись,"- шепотом посоветовал я своей племяннице. Когда же до меня дошла очередь, спокойно заметил: "Вообще-то, со мной работают в Башне Адан." - "Неважно, это приказ Владыки. Клянешься или нет?" Я с облегчением подумал "ну вот и все" и сказал, медленно выговаривая слова: "Я не буду клясться в безоговорочной преданности Морготу." И было короткое движение кинжала, и я упал на мокрую землю и умер. И было мне до того хорошо и радостно! Вот когда я понял смысл выражения "Мертвый Ребенок Эру- потеря для Ангбанда." Так окончился земной путь Хальдина, беспутного человека из племени Халет. Страшна была его участь и бесполезны жертвы. Галадриэль же ночью выкрали карлики, которых чем-то обидели в Ангбанде, и она оказалась на свободе. Таргон же, что клялся вместе со мной, был убит у ворот Ангбанда, исполняя Беор. Впоследствии Йовин подарила ему прядь своих волос (вот так начиналась традиция "локона Галадриэли"!).

Дальше мало что можно рассказать интерсного. О том, как три духа шли по ночному лесу, о том, как халадины два часа пытались развести костер из совершенно сырых дров, и, что характерно, развели. Можно рассказать о приступе тихой истерики, когда моему духу в орлятнике предложили что-нибудь нарисовать, можно рассказать о том, как дух мой ходил а Ангбанд за оставленными вещами и по пути повстречал Галадриэль, и как в Ангбанде ему подарили на память резиновую шапочку/лысину. Но это все как-то неинтересно. А затем я народился вновь.

И вышел я из родного поселения, и было мне ажно 18 лет. Кровь с молоком, на голове хауберг, на боку меч, сам в стеганом доспехе- красавец мужчина! И отправился я в Бритомбар, где готовили к спуску венец творения наших мастеров- корабль, который назвали Вингилот. И была у него палуба из досок, и мачта, и паруса, и кливер, и весла загребные и весло рулевое. Аданы к тому времени ходили в Гавани, как к себе домой. Кто к знакомым, кто к кораблю, кто так на халяву покушать. Правда, при виде меня, чего-то такого черного и позвякивающего, эльфы для порядка спросили: "А ты куда?" В ответ я небрежно махнул рукой и сказал, что там, мол, родичи мои, и меня пропустили. Скоро корабль был спущен на воду, он сделал полный круг и вернулся к пирсу. Народ ликовал, и тут вдруг поднялась тревога. На горизонте показалось какое-то (да понятно какое!) войско. Впрочем, тэлери по этому поводу особо не напрягались, неторопливо разбирали оружие, кто-то так же неторопливо звенел в тревожный колокольчик. "Ох ты! Здорово! Кажись, война будет!"- подумал я и полез на стену. Тем временем войско Ангбанда подошло к крепости. И удивленно уставилось наверх. На воротах эльфийского города стояли сплошь люди! "Это что же, эльфы стали прятаться за спинами людей?"- спросил кто-то из ангбандцев. "Ну, в свое время мы прятались за спинами эльфов!"- гордо ответил я. "Ага,- глубокомысленно выдали в ответ,- а теперь, значит, вы сменили позицию?" Я только плюнул от отвращения. Затем началось глупое препирательство- давайте, люди повяжут всех эльфов; давайте, они откроют ворота; ну давайте они хотя бы отойдут и не мешают! Мы отвечали однообразно- тэлери наши друзья и мы ничего плохого им не сделаем, да к тому же мы сейчас в гостях и дом хозяина будет защищать как свой. За время этой перебранки Вингилот успел отчалить. Наконец, поняв, что от разговоров толку не будет, ангбандцы пошли на штурм. Орки лезли на стены, мы с еще одним халадином стояли на правой надвратной башней и рубили их. Левая башня уже была взята. Дракон прожег ворота и подполз под нашу.  Держаться стало невозможно, и я, сбросив самый большой камень на голову Дракона, спрыгнул на землю. Бой продолжался. На выходе из штурмового коридора один из эльфов ценой своей жизни остановил барлога. Тогда вперед пошел Дракон. И тут незнакомый мне человек со странным Черным мечом вышел из-за спин обороняющихся и сразил Дракона. До этого он тихо-спокойно сидел в сторонке. Дракон сперва не понял, что случилось, и долго не хотел верить что убит. Защитники разразились ликующими криками, теперь все крепко надеялись удержать крепость. Люди совершали героические подвиги. Столетний старец Барахир лез в драку наравне с молодежью, дважды был ранен, и, хотя эльфийские целительницы залечили раны, после боя он был слишком обессилен и умер от старости. Мой сородич, у которого были хитрые гномьи стекла на глазах, в горячке схватки не заметил, что их сбило ударом, продолжал драться и вспомнил о них только после победы. Были там и другие люди, и доблестные эльфы, так что штурм понемногу захлебнулся. Ворота были в руках нападавших, они отважно пытались идти вперед, но оборона была слишком крепка, их всякий раз отбрасывали, а затем даже стали пытаться выбить из ворот. Тогда они ушли сами, прихватив на прощание флаг, который почему-то был очень важен для эльфов. Их воин бился в поединке за знамя, но проиграл. Орки издевательски кричали, вызывая еще желающих и называя нас трусами. Они уже совсем было собрались уходить, но тут я не выдержал и полез в драку. Поединок я выиграл довольно легко, но был ранен. А затем меня предательски ударили в грудь, когда отдавали знамя, и я думал, что умру, но другой Темный исцелил меня, сказав, что ему понравилось, как я бился. В общем, крепость отстояли, и знамя вернули на место. И я сидел на берегу, живой и довольный, и смотрел на белеющий вдали парус Вингилота, и было мне на редкость светло и спокойно, и было четкое ощущение, что все подходит к концу.

Собственно, дальше рассказывать нечего, про Войну Гнева все и так знают. Люди тоже учавствовали в ней, уже как единый народ, под предводительством своего князя, под только что сшитым стягом. В Ангбанде мы освободили рабов, в том числе женщину нашего племени, которая попала туда давным-давно и даже вынуждена была принести клятву Морготу, но теперь вновь стала свободна. И Тьма была развеяна, но ярость сражающихся оказалась столь велика, что вечером грянул гром, полыхнули молнии, разверзлись хляби небесные, и Белерианд был затоплен. Так завершилась Первая Эпоха, и так был завершен Сильмариллион-Экстрим. 

br.S. В завершение хочу извиниться за неточность изложения, а так же за перевранные имена и пред теми, чьи имена я не запомнил. Так же прошу извинить меня тех, кого я не упомянул в этом рассказе, но обо всех вспомнить было просто невозможно. И еще очень жаль, что сюда не вошла куча всего интересного, смешного и трогательного, что случилось на этой игре, хотя пару баек я все же вставил. Поверьте, их было очень много! Ну и спасибо всем, чьи пути так или иначе пересеклись с моими, и всем кто творил и действовал на этой игре.