ЛЕГЕНДА

Она почти всегда одувается в черное, изредка добавляя природный зеленый и т. п. Чего только не говорят по этому поводу! На самом деле она просто много странствует, а это немаркий цвет...
Она играет на редком и дорогом инструменте, который называется тиоль. Он очень похож на испанскую гитару, но более хрупок. Струны почти незаметно для глаза расходятся веером, их бывает разное количество - от 5 до 15. Под умелыми пальцами тиоль говорит и плачет, на нем чаще всего играют перебором.
Она Менестрель - так зовут ее люди, но никто не слышал, как она поет. Она часто играет - в пути, у огня, во время разговора. Иногда она, глядя в пространство, негромко, нараспев читает стихи - ее слова сбываются, поэтому многие ее побаиваются. Она вообще странная. Может быть веселой, по-детски непосредственной, но чаще молчит, непонятно смотрит и не реагирует на обращения. Многие считают ее одной из даэдов - она пожимает плечами. На самом деле она не из них, но ей безразлично, что думают другие. Несколько лет назад в одной захолустной деревне ее пытались сжечь как ведьму. Она была безразлична и спасла себя случайно - ей захотелось в лес, а веревки и палачи мешали ей...
Она почти непроизвольно строит иллюзии, но делает это крайне редко. Знает все возможные противоядия и умеет словом облегчать боль, но не лечит. Помогая, не делает разницы между "своими" и "чужими", и всегда безошибочно видит, кому может помочь, а кому нет.
Она очень плохо видит - это может проявится в какой-то ситуации, но не обязательно. Она долго ходила со слепым менестрелем - он научил ее играть на тиоле и не показывать людям своих проблем. Слабость проявляется скорее в каких-то непроизвольных жестах: она иногда проводит рукой перед лицом человека, чтобы понять его, особенно если хочет что-то напророчить ему...
Ее зовут "Менестрель", "бродяга", "проротчица". На самом деле ее зовут ТАИРНИЭЛЬ - "ученица звезд". Людям, которым верит, она представляется как ИРНИ. Но отзывается на любое имя, каким ее станут называть.
Она родилась в далекой лесной стране, о которой мало что помнит. А если помнит - не рассказывает. У нее остались любовь к лесам и чуткий слух. Она много видела, много пережила, но редко что-то рассказывает - обычно детям.
Она странствует, и может исчезнуть и появится, ничего не объяснив.

Она ищет себе Учителя. Слепой менестрель был убит, оставив единственное предсказание - для нее. С этого момента она замкнулась и стала пророчествовать... Вот оно:

Не думай, что этот мир не стоит того, чтобы его спасать.
Твоим Учителем станет тот, кто мудрее правителя, ибо смеется и над властью, и над собой...

Она ищет себе Учителя - и просто живет. В ней осталась тоска по убитому страннику и чувство вины. Он был молод, она - почти девчонка - до сих пор любит его...

СЛОВО О МЕНЕСТРЕЛЕ.

Какой заманчивый финал:
Все волки сыты, кошки серы.
Кто ж виноват, что ты устал,
Что в чьи- то сказки слепо верил...
Джем

Близилась зима. Еще шел передел карты мира, издалека доносились отголоски битв, но все постепенно замирало. Скоро снегом занесет дороги, и жизнь станет спокойной - до весны. В тронном зале дворца Аннатари уже не решаются судьбы мира. Кто- то поспешил в свои королевства, кто- то - на поле битвы. С Астахарийского совета вернулись ко двору лишь те, кто намерен провести там зиму. По полупустому дворцу снуют слуги с охапками дров; немногие, вышедшие в залу, жмутся к каминам - холодно. Господин Рафо сидит на троне, лениво перебирая какие- то письма. Н'гар закрылся в своих покоях, ничего не происходит. Даже не верится, что в этом зале всего несколько недель назад плели интриги, совершали убийства, свергали правителей, и боги являлись, дабы сказать свое слово в судьбе Аннатари.

Поняв, что все возможное уже произошло, и предоставив политику послам и военачальникам, принялись наводить порядок в своих архивах очевидцы последних событий. Села за дневник и я. А из глубины зеркал на меня смотрела, зябко кутаясь в серебряный плащ, забившаяся в кресло девочка в черном. Около нее лежал тиоль с порваной струной. Во взгляде девочки отразилась свеча, и мне показалось, что глаза у нее синие, как предгрозовое небо. С жалобным звоном лопнула струна у моей гитары; пересохшие, в мелких трещинках губы шевельнулись в неслышной просьбе: "Ты же можешь - расскажи..."

Эмма- Менестрель aka Таирниэль aka Гиль-Мориэн.

...ПРЕЖДЕ ПУТИ...

Этот мир будет твой,
потому что тебе все равно.
Тэм

Ярко светило солнце, и легкая паутинка дождя не дарила даже ощущения прохлады. Потом солнце скрылось, потянуло мгновенным холодком, и Таирниэль сразу вспомнила про кашель; заскребло в легких. Солнце выглянуло вновь, повеяло зноем, но под радостную дробь усилившегося дождя уже не тянуло. Скоро начнет темнеть. Скучно...
Пригнувшись, чтобы не удариться о косяк, Таирниэль вошла в полутемный зал таверны. Помедлила минуту и стремительными шагами устремилась в дальний конец зала, где, едва различимый в тени, сидел юноша, задумчиво положив подбородок на гриф причудливого инструмента, напоминающего гитару - тиоля. Кажется, она подошла совсем неслышно - но он почувствовал, поднял голову. Безошибочно протянул руку и провел по длинным густым волосам девочки. Пряча за улыбкой беспокойство, проговорил:
- Не бегала бы ты под дождем, Ирни. Смотри, заболеешь - а скоро в путь.
- Эрраэн...- чуть подлизываясь, протянула девочка; буква "р" рассыпалась у нее на языке мелким жемчугом.- Я уже здорова, - и тут же закашлялась. Стремительно затолкала внутрь остатки кашля и винокато вздохнула. Юноша молчал. -Эрраэн, я больше не буду. Все равно там холодно. И скучно,- обиженно закончила Таирниэль.
Эрраэн неожиданно рассмеялся, и виновато опущенные глаза девочки сразу радостно заблестели.
- Чучело,- он отложил инструмент и усадил девочку на колени.- Ты знаешь, что у тебя сегодня день рождения?- Таирниэль удивленно вскинула голову.- Да - да, не смотри на меня, как на зеленого лемура. Тебе семнадцать лет... уже взрослая.
- Ну и что,- девочка дурашливо насупилась.- Взрослая, не взрослая... Ты так каждый раз говоришь. Все равно я твоя Ученица. А остальное не важно.
- Ирни - Ирни, а как же. Простуженная Ученица... Как я с тобой пойду?
- Я больше не буду... - Таирниэль спрыгнула с колен и встала рядом. Эрраэн не сердился, все остальное было не важно. А раз у нее день рождения, значит, учитель будет ей петь - ее ждал волшебный вечер.
- Это тебе...- Эрраэн отстегнул от своего плаща и протянул ей на ладони небольшую брошь - серебристую молнию, знак Менестреля. Девочка замерла. Юноша усмехнулся, набросил ей на плечи свой серебряный плащ и сам закрепил его брошью.- Теперь тебя будут звать Менестрелем,- с грустной ласковостью проговорил он.
- Эрраэн...- она уже не смеялась.
- Не бойся, я никуда не уйду. Сам я тебя не оставлю,- он дотянулся до тиоля, и музыка успокоила Ирни, сплела красивую сказку, в которой не было места тревоге...
...

...ПРЕЖДЕ ПУТИ...
(продолжение)

Только тот, кто несет свое сердце
В худую копилку чужих умов,
Знает царственный голос
желанья HЕ БЫТЬ.
Приходи подбирать незадачливых учеников,
Что не веря, надеялись так, как могли бы любить.
Тэм

...Единый, почему же именно этот вечер вспоминается чаще всего? Ее последний день рождения с Эрраэном - и вообще последний. Ей все еще семнадцать лет, прошло - Единый, разве это время - несколько месяцев. А кажется, много лет... Разве можно за несколько месяцев так повзрослеть? Учитель не узнал бы ее. Хотя он, наверное, и это знал... Таирниэль все время забывала, что он был видящим. Забыла она об этом и когда он отдал ей свой знак Менестреля, позволила учителю успокоить себя переливами тиоля...
Она не слегла больная, как боялся Эрраэн, и на следующий день они отправились в путь. Лихорадка настигла ее в дороге, в лесу. Они попали в кошмарный ливень, не успели укрыться. Ирни вымокла насквозь и, и без того ослабленная кашлем, на следующее утро не смогла встать: у нее начался жар. Эрраэн почти трое суток не смыкал глаз, поддерживая огонь костра и отпаивая девочку целебными отварами. Наконец Таирниэль полегчало, и он смог позволить себе уснуть - благо на многие дни пути вокруг было безлюдно.
Кто мог подумать, что именно здесь, в этой глуши найдут их эти люди - Таирниэль так никогда и не узнала, кто они и почему преследовали Эрраэна. Она проснулась, как от толчка. Они спали в корнях могучего дерева. Напротив полукругом стояли люди с мечами наголо. Почувствовав ее движение, проснулся Эрраэн. Таирниэль всегда поражалась его способности моментально оценивать ситуацию - он же не видел, не видел вообще! Но и сейчас мгновение - и он уже стоит с мечом в руке, загораживая Таирниэль. Единый знает, как :
- Пятеро?
Да... нет. Одними губами - но он услышал:
- Шестеро, - и безошибочно взглянул наверх, туда, где в ветвях затаился лучник. И, пресекая движение девочки,- Таирниэль, нет.
В еле слышном спокойном голосе - скрытый вскрик. Но она услышала, поняла. "Таирниэль"- он всегда звал ее только "Ирни". И она замерла, почти невидимая между корней в своем серебряном плаще - том самом, с учительского плеча. Эрраэн почувствовал, как она напряглась, постарался сказать как можно мягче:
- Это не твой бой, Ирни. Прости...

Таирниэль так никогда и не узнала, кто они, так и не узнала, что преследовали они не Эрраэна, а ее...

Таким Ирни и запомнила его: он стоит перед ней в небрежной позе фехтовальщика, отбросив за спину непокорные волосы.
...Должно быть, эти люди так и не поняли, что их противник ничего не видит. Через несколько минут пятеро были мертвы, лишь один напоследок успел полоснуть Эрраэна по щеке. Дальнейшее снилось Таирниэль так часто, что она знала каждую деталь: медленный (на самом деле - мгновенный) разворот, летящий в чащу ветвей меч, раздавшийся вскрик и стрела, которую успел- таки выпустить лучник в незащищенную грудь Эрраэна. Собственный судорожный вздох, обмягшее тело, которое так тяжело удержать, и несколько часов бессилия, когда Эрраэн медленно умирал, и все искусство ученицы было бессильно... Единственное, что она могла - это облегчить боль. И страшная, кощунственная мысль, за которую винила себя всю жизнь: "Хоть бы он быстрее умер..." Ибо дано ей было - видеть, и знала она, что не помочь... И ясный взгляд слепого Менестреля:
- Ты сильная, Ирни. Ты должна жить. И Учителя - найдешь... того, кто выше своего правителя... ибо смеется и над ним, и над собой...
- Зачем?...- почти вздох, как все бессмысленно - без Эрраэна. Как можно, о каком учителе он говорит? Она - Ирни. Его Ирни... И весь смысл сейчас - в дрожащих кончиках пальцев, которыми она пытается облегчить боль...
- Ты найдешь его - чтобы понять, что уже можешь одна...

И - последним вздохом: "Не думай, что этот мир не стоит того, чтобы его спасать. Живи, Ирни..."
...

Не узнать теперь другим, как ты был убит,
Как подвел тебя твой голос, порвав струну,
Что за кубок до конца был тобой испит...
Л.Бочарова

...ПРЕЖДЕ ПУТИ...
(продолжение-II)

Кто измерит мой путь? Кто изменит мой рок,
Что начертан мне древним холодным мечом?
Я блуждаю всю жизнь в лабиринте дорог
И ношу смерть за правым плечом.
Тэм

Ночь просидела Таирниэль, вглядываясь в лицо Эрраэна, которое смерть сделала лишь чуть более задумчивым. Перед глазами проносились годы странствий, когда Эрраэн был для нее и отцом, и другом, и братом - Учителем. Она пыталась понять, что же ей делать в этом мире одной. Ибо учитель сказал - живи... Именно тогда, пытаясь спасти Эрраэна, Таирниэль осознала, что и она - видящая. Это объясняло многое, но сейчас это знание лишь обостряло ее боль, усиливало чувство вины.
На рассвете Ирни поднялась с колен и огляделась. Нужно было идти, но не могла же она оставить друга здесь, под деревом, неподалеку от поверженных врагов. Да и их не годилось бросать на поживу волкам - это Ирни чувствовала, хотя не смогла бы объяснить, почему. Таирниэль нашла неподалеку овраг, сбросила туда тела шести воинов и забросала их валежником. Она ничего не чувствовала - у нее просто не было на это сил.
Вернувшись к Эрраэну, Ирни сняла с него кожаный шнурок и завязала им волосы. Осколок воспоминания: она, лет десяти, на ярмарке видит у торговца и просит купить ей шнурок для волос - почти такой же. Эрраэн смеется, лохматит ее тогда еще жиденькие, до плеч волосы и отказывается. "Вот умру, возьмешь мой. Как раз волосы станут погуще..."- он видит, что ей не нужен шнурок, она просто хочет быть похожей на учителя во всем. Ирни смеется и больше не просит. А слова о смерти - для нее это все равно, что никогда...
Осторожно, как раненого, Таирниэль оттащила Эрраэна к протекающему неподалеку ручью. Из- за пазухи у него выпала свирель. Ирни с недоумением взяла ее в руки. Потом вспомнила, что незадолго до ее дня рождения они встретили в пути знакомого - мальчика, который зарабатывал на жизнь игрой на свирели. Видя, с каким интересом Ирни пытается извлечь мелодию из непривычного инструмента, Эрраэн сказал, что, пожалуй, стоит подарить ей свирель и научить с ней обращаться. Таирниэль была удивлена - она не знала, что учитель играет на свирели, но, кажется, Эрраэн умеет все...
Ирни поймала себя на том, что не может думать об учителе в прошедшем времени. Очень болели глаза, но слез не было. Она ступила в ледяной ручей и бережно опустила на воду Эрраэна. Быстро наклонившись, по- детски поцеловала его в холодные твердые губы. Смутилась, выпустила его плечи, и стремительное капризное течение утянуло тело чуть в сторону, на глубину. И по какой- то причуде не понесло дальше, а оставило лежать на каменном дне. Там, где стояла Таирниэль, воды было по колено, но ее уже начал пробирать озноб - похоже, неподалеку бил ключ. Она вышла на берег и еще некоторое время стояла, глядя в лицо юноши. Движение воды морочило взгляд; Ирни показалось, что Эрраэн чуть сдвинул брови, словно собирался что- то спросить. Тогда она отвернулась от ручья, забросила за правое плечо тиоль учителя, постаравшись, чтобы его прикрывал плащ. Немного поколебавшись, убрала за пазуху свирель и пошла на восток. Они с Эрраэном собирались остановиться на пару дней в таверне у одного его знакомого, туда Таирниэль и направилась. Если ей не изменяла память, до таверны оставалась неделя пути...
...

...ПУТЬ...

Единый знает, как прошла эта неделя. Ее боль была за гранью сознания, она понимала, что если позволит эмоциям обрести форму, попытается осознать произошедшее - то просто не выдержит. Поэтому Таирниэль шла, доверившись чему- то подсознательному, на грани инстинкта, что позволяло ей не сбиться с пути и не умереть с голоду. Сама мысль о том, что можно заботиться о таких простых вещах, как безопасность, сон и еда, казалась ей дикой. Но Таирниэль послушно, словно няньке, подчинялась каким- то остаткам рассудка, которые заставляли ее для ночлега находить безопасное убежище, собирать съедобные ягоды и коренья... Все это в каком- то полусне.
Толчок сознания был, как пробуждение. За деревьями мелькнула тень - то ли волка, то ли крупной собаки. Ирни качнулась навстречу и тут же разочарованно остановилась. Все- таки волк... Откуда эта безумная надежда, как вспышка боли? На мгновение ей показалось, что это могла быть Кася, Злобный Касюк - собака Анне, страшная помесь на волчьих кровях. Ирни с удивлением поняла, что ничего не хочет сейчас так, как повстречать Анне. Странного попутчика, всегда неожиданно появлявшегося на их пути и так же неожиданно исчезающего. Анне, которого она, в общем- то, всегда недолюбливала. Какой- то он был... слишком похожий на Эрраэна, вдруг поняла Ирни.

16 сентября 2002 г. - до сих пор.