...Вот уже второй день мне было скучно. Встала я рано, и с утра уже успела получить по картам очередной нудный разнос от начальства ("Принц Авенир... принцесса Стефания... Франческа, как вы могли это допустить... легче предотвратить, чем теперь исправлять... вытащить из замка... немедленно!! Присмотреть, чтобы по дороге не натворили глупостей... ваша задача - безопасность принцессы... Франческа, как вы могли..." - и так далее, по новому кругу). Я в очередной раз вяло огрызнулась, что принц - не моя забота, он сам сюда приперся, а я ему не жена, чтобы за него отвечать, в очередной раз пожаловалась на принцессу, которую из замка фиг вытащишь, потому что она-де дала слово чести, после чего начальство немного смягчилось и соизволило сообщить, что моя идея о смертнике с отравляющим газом в тайном храме селенитов ему, начальству, понравилась, более того - вот-вот будет реализована, вследствие чего жертвоприношения в помянутом храме временно прекратятся за отсутствием жертв, сила Селении ослабнет, и хорошо бы это время использовать на что-нибудь полезное. На что полезное это время можно употребить - я не знала, но вернувшись в замок, честно попыталась подбить Рыцарей Света на освобождение принца Авенира... рыцари подумали, посчитали стражников, пришли к выводу, что их всего двое, а Темных в пять раз больше, и отказались. Правильно сделали, между прочим, я бы на их месте поступила точно так же...

Потом я опять пыталась как-то себя занять. Брак короля Зигрида и принцессы Элеоноры уже состоялся, женить на ком-нибудь короля Стаххардского было невозможно, поскольку тот, к несчастью, уже успел скончаться, а выяснять новости насчет договора между малыми государствами не имело смысла, поскольку мой разлюбезный дядя, барон Венцони, первый секретарь посольства, находился там же, где и все вельтуйское посольство, то есть в темнице. Разумеется, можно было поговорить на этот счет с кем-нибудь еще, но зачем мне этот договор, если его с нашей стороны все равно подписывать некому. Не в темницу же его на подпись тащить, в самом-то деле... От тоски хотела заняться многострадальной Марраей, но королева с мужем не казали носа из своих покоев, ссылаясь на медовый месяц, а внаглую врываться к дяде с тетей я не решилась. Зато очень мило пообщалась с резидентом Вельтуйи в Марайе, каковым оказалась милая улыбчивая светловолосая баронесса моих примерно лет, весьма озабоченная тем, где бы взять хороший яд. Вообще-то у меня на маррайских баронесс аллергия, равно как и на таарканских императоров (киньте в меня чернильницей, если у меня нет на это права! я почти совсем выдала одну из них замуж за короля Рангайра, а этот мерзавец - я имею в виду императора - ни с того, ни с сего взбесился и зачем-то ее отравил! у-у-у, вандал таарканский...), но эта конкретная баронесса вызывала скорее симпатию, и я щедро поделилась с нею зельями из собственных запасов.

Баронесса ушла, и я опять начинала скучать, но тут начался прием, на который отправились я, принцесса Стефания и какая-то дама из свиты покойной графини Альброк, попросившаяся под защиту принцессы. (В скобках замечу, что без нее свита выглядела бы совсем уж неприлично - первая фрейлина, леди Эрна, составляла компанию вельтуйскому посольству, вторая фрейлина, леди Мелисса, то ли вернулась в замок вместе с сэром Орланом, то ли еще не успела, а бедный Жоанес - никогда не прощу себе смерти мальчика!.. я ведь за него в некотором роде отвечала: он был моим подчиненным... - лежал в гробу и дожидался отправки на родину, отчего присутствовать на приеме, понятно, не мог.) Официальную часть пересказывать, наверное, нет смысла, Лабиринт, короновавший Камиа Шаду, памятен многим, а вот дальше было интереснее.

После официальной части королева захотела переговорить с представителями Вельтуйи и Ордена Ограждающего Света. Сэр Орлан явился быстро (судя по всему, он был где-то неподалеку), а вот принцесса Стефания от имени Вельтуйи выступать отказалась, и пришлось посылать в темницу за посольством. Мне хотелось послушать, о чем они будут говорить, и я пристроилась за спиной принцессы; слышно было плохо, но кое-что разобрать все-таки удалось. Потом барон Венцони уехал сообщать новости вельтуйскому правительству, а Камиа Шаду увел в уголок для приватного разговора сэр Орлан, и мне стало опять нечего делать. Я немного побродила по замку в поисках хоть чего-нибудь, набрела на тайные переговоры по поводу заключения военного союза между малыми королевствами (к счастью, король Зигрид меня узнал и выгонять не стал), горько пожалела об отсутствии дядюшки или хотя бы графини Эмилии - но тут в коридоре раздались шаги, и я выглянула посмотреть, в чем дело. Это оказался дядюшка, которому исключительно вовремя вздумалось вернуться в Замок Мраморных Птиц - я схватила его за рукав и затащила в комнату, где и оставила разбираться с договором.

От нечего делать я вернулась к себе в комнату, покрасила ногти лаком из матушкиных запасов, примерила новое платье, любовно стерла пыль со своих любимых флакончиков с ядом, закончила вышивку и стала думать, чем бы заняться дальше. Тут я вспомнила, что принц Авенир все еще сидит в темнице - хотела было переговорить с Камиа Шадой насчет его дальнейшей судьбы, но та до сих пор беседовала с сэром Орланом, и я решила сначала навестить принца. Принц был рад моему приходу, немало удивился тому известию, что Камиа Шада стала королевой Аннатари, посетовал, что ему тоже скучно, и порывался немедленно бежать спасать сестру. Тут я обратила внимание, что соседняя камера пуста, и спросила у принца, где леди Эрна. Тот пожал плечами и сообщил, что ее увели жрицы Селении - не иначе, собираются принести в жертву.

И вот тут я по-настоящему испугалась. Я уже давно подозревала, что при первом же удобном случае Эрна сменит веру и станет селениткой - страшно даже подумать, что скажет принцесса Стефания, если узнает об этом предательстве... Жоанес, шевалье Блут, принц Авенир, смерть Рене Стаххардского, а теперь еще и Эрна!.. Бедная, бедная принцесса, она такого не заслужила - но, может, еще не поздно?.. Я кинулась вон из темницы, прыгая через две ступеньки, каковой прытью немало испугала сопровождавших меня черных рыцарей, и опрометью помчалась к покоям принцессы Стефании. Жрицы Селении были там вместе с Эрной, и я поняла, что все-таки опоздала. Почему, ну почему я не прикончила ее раньше, ведь я же знала, я подозревала, что она предаст!..

Принцесса комкала батистовый платок, не поднимая взгляда от пола. По ее щекам катились слезы, но она, кажется, этого вовсе не замечала. Эрна была бледна, но решительна.
- Вот и вы меня покидаете, - грустно улыбнулась принцесса. - Вслед за всеми, кто клялся мне служить...
- Я не предавала вас, - ответила Эрна. - Мой меч никогда не поднимется против вас, и я буду верна своей клятве. - И добавила что-то насчет своего отца, его веры и возвращения домой, которое вряд ли можно считать предательством.
- Да пребудет с тобой Отец Света, - тихо сказала Стефания, закусила губу и отвернулась к окну. По тонкой ткани ее платка поползла трещина. В этот момент она выглядела такой несчастной, такой одинокой и всеми покинутой, что выносить это не было никаких сил. Надежда, что Эрна одумается, мелькнула и погасла - жрицы шагнули к двери, и фрейлина принцессы - бывшая фрейлина принцессы - последовала за ними. На мое присутствие, кажется, никто не обратил особого внимания, они прошли мимо меня, даже не заметив, и я пристроилась в хвост процессии. Вот и пригодилось твое наследство, мамочка...

Я ускорила шаг. Увлеченные беседой, Эрна и жрица шли прямо передо мной, и я полоснула ногтями по их шеям. Сначала они не поняли, в чем дело, видимо, нападения никто не ожидал, потом Эрна схватилась за пояс - не знаю уж, к счастью или к сожалению, но никакого оружия на нем не было - ее скрутила судорога, и она осела на пол. Жрица прожила чуть подольше - впрочем, в отличие от Эрны, она так и не осознала, что случилось. Помню ее изумленные глаза, потом - бьющееся в агонии тело, и после, когда все было кончено - искаженное лицо и пена на губах... Сама не знаю зачем, я легонько провела ногтями по шее второй жрицы. Она привалилась к стенке, скорее от изумления, нежели от действия яда, и стала читать какое-то заклинание, чтобы исцелиться. Я ей не мешала, только следила за ее действиями с каким-то отстраненным любопытством - думаю, на самом деле я не хотела ей смерти. Потом из ниоткуда появился кто-то из Светлых рыцарей - кажется, это был сэр Ришар; его-то появление и вывело меня из ступора. Он опустился на колени перед мертвой Эрной и стал читать заупокойную молитву - от больших нервов мне померещилось, что это молитва об исцелении, и я попыталась закатить ему истерику на предмет: "я так хорошо ее убила, а ты, подлюга, что делаешь!" - но потом я все-таки осознала, что никакой молитвой Эрну уже не вернуть, и истерику благополучно отменила, только немного над собой посмеялась. Темные рыцари явно запаздывали...

Наконец кто-то из них все-таки пришел узнать, что произошло. ...Поскольку все остальные были заняты делом - кто лежал мертвый, кто молился, кто лечился - а я стояла столбом посреди коридора, выяснять рыцарь начал с меня. Он спросил, что случилось, и я честно ответила, что только что убила двух людей. Рыцарь очень удивился, только что глаза на лоб не поползли, подавился воздухом и пошел поднимать мертвую жрицу, чтобы ее допросить. Та повторила мои слова - волей-неволей, пришлось поверить. Ошарашенный рыцарь долго смотрел то на меня, то на трупы, потом я сказала, что хочу поговорить с королевой, и он вызвал конвой, который меня к ней и препроводил. Королева подняла на меня измученный взгляд, тихо спросила, что еще произошло - я ответила, но, кажется, ее в этот момент занимало что-то другое, и на мои слова она почти не среагировала. Конвой увел меня в темницу, где я с комфортом и расположилась в бывшей камере покойной леди Эрны. При моем появлении принц Авенир высоко поднял бровь, но ничего не сказал...

Через несколько часов за мной пришли - приносить меня в жертву. Смерти я не особо боялась - в конце концов, снять яд с моих ногтей никто не удосужился, так что я могла уйти в любой момент. Жрицы уже стали в круг и приготовились начинать обряд, но тут нам помешали: за дверьми храма раздался какой-то шум, вошел черный рыцарь и сообщил жрицам, что произошло еще одно убийство - погиб тот странненький виконт, который недавно появился при дворе и подарил Камиа Шаде розу, после чего ходил за ней (королевой, конечно, а не розой) хвостом и преданно заглядывал в глаза. Смерть виконта жриц заинтриговала, и про меня они временно забыли.
Послали за королевой - та равнодушно взглянула на мертвого виконта, потом увидела в углу меня и прошипела сквозь зубы:
- Кто дал вам право приносить ее в жертву без моего ведома?!
- Ее кровь принадлежит богине, - холодно отчеканил черный рыцарь. - Она совершила два убийства, и даже не отрицает этого.
Королева обернулась ко мне и обреченно спросила:
- Ну и зачем ты это сделала?
- Вы знаете, зачем, - сказала я.
- Нет, не знаю, - ответила королева с коротким нервным смешком. Мне показалось, что она почти в истерике. - Будь так добра, поведай мне - почему ты убила черную жрицу?!
- Восемнадцать лет назад у меня была мать. Они убили ее, - произнесла я негромко. - А сейчас они попытались забрать фрейлину принцессы Стефании…
- Она сама пришла к нам, по доброй воле! - оскорбленно вмешалась жрица. - Ее никто никуда не забирал!
- Кровь преступницы принадлежит богине, - повторил рыцарь. - Какое вы имеете право вмешиваться в творимое Орденом правосудие?..
Королева снова взглянула на меня - холодно, со стальной решимостью.
- Нет, ты не будешь играть в эти игры... - пробормотала она едва слышно. - Не будешь... нож, поединок и воля богини Селении... я не позволю тебе, нет... не дам.
- Но... - рыцарь в очередной раз попытался что-то возразить, но королева нервно его перебила:
- Послушайте меня, дорогой мой командор. Вы когда-нибудь слышали о клятвах, клятвах, данных умирающему человеку?..

Дальше они говорили тише, и этого разговора я уже не слышала. Видела только, что командор и королева о чем-то спорят - вернее, королева что-то ему сообщает, а он пытается с ней не соглашаться. А потом меня увели обратно в темницу, и чем их разговор закончился, я так и не узнала. Судя по всему, в жертву она меня принести не дала. Про принца Авенира тоже все забыли, и мы так и сидели в соседних камерах, дожидаясь, пока про нас вспомнят. Сколько времени прошло - не знаю, может, часы, может, дни - но скучно мне было неимоверно, просто кошмар какой-то. Даже поговорить не с кем, и развлечений никаких, только стук принца Авенира из соседней камеры... Он, бедолага, тоже отчаянно скучал и совсем озверел от безделья.
- Чем бы нам заняться? - выстучал Авенир. - Придумайте что-нибудь, Франческа...
- Ну хотите - давайте поженимся, - не подумав, предложила я.
- А что, мысль, - раздался ответный задумчивый стук. - Но тут неудобно: стенка и ходят всякие. Сначала сбежим.
Я аж подавилась. По коридору, в который выходили двери наших камер, прогуливался вооруженный тюремщик; у дверей темницы охрана - десять черных рыцарей, из них два всадника на носорогах - их даже рыцари Света побоялись атаковать, куда уж нам против них! Но видно, у моего соседа все-таки был какой-то план, потому что очень скоро в коридоре что-то грякнуло, звякнуло, зашуршало, скрипнуло, и в зарешеченном окошечке двери показалось лицо принца Авенира. Он открыл мою камеру, схватил меня за руку и поволок к выходу из темницы.

Что было потом, я помню плохо - видно, сказались усталость и долгое ничегонеделанье. Отчего-то мне показалось, что за дверью было меньше рыцарей, чем полагалось; кроме того, там еще висели клочья полуразвеявшегося тумана, которые потихоньку таяли, и было очень сыро - словно дождик недавно прошел. Не знаю, как нам это удалось и какой бог нас охранял, но нам все-таки удалось проскользнуть мимо стражи и выбраться из темницы. Дальше было уже проще - благо, друзей Вельтуйи в Аннатари хватало, и мы смогли на первых порах отсидеться в доме одного из местных агентов, а потом нам помогли выбраться из города, и мы потихоньку отправились назад, в Вельтуйю.

По дороге мы с принцем Авениром обвенчались. Когда мы оба были уже вне опасности, я решила, что неплохо было бы дать о себе знать хотя бы дядюшке Лео, чтобы он не очень обо мне беспокоился. Я вызвала его по карте, и он почти сразу же откликнулся.
- Добрый вечер, дядюшка, - улыбнулась я. - А у нас в семействе пополнение...
- Ка-ка-ка-кое пополнение?! - заикаясь, выдавил он, пытаясь одновременно схватиться за сердце и не сползти под дубовое кресло с темными полированными подлокотниками, на котором сидел. И то, и другое получалось слабо; в итоге барон запутался в полах и рукавах собственного зеленого бархатного халата - видимо, он как раз собирался ложиться спать. - Что, опять?!
- Нет-нет, дядюшка, - поспешила успокоить его я. - Вы неправильно меня поняли. Я всего лишь хотела сказать, что у вас ...появился племянник, поскольку я вышла замуж за Его Высочество...
- Принца? Какого - нашего?! Наследного?! - еще больше ужаснулся барон.
- Вроде бы нет, - ответила я, на всякий случай покосившись на мужа. - За принца Авенира...
- Ффффуххх, - с облегчением выдохнул дядюшка и промокнул платком враз вспотевший лоб. - А то я наследному как раз невесту нашел, было бы очень обидно, если бы он уже женился...
И тут лицо барона Венцони просветлело. Он торопливо посчитал что-то на пальцах, потом неверяще мотнул головой, схватил перо, набросал пару строк на бумаге - и наконец воззрился на меня абсолютно счастливыми глазами.
- Вот это да! - возликовал он. - Так мне теперь, выходит, всего одного принца женить осталось?!
Я невольно фыркнула. Бедный дядюшка, совсем его замучили эти матримониальные проекты... без моей-то квалифицированной помощи... Говорить с ним дальше не было смысла: на радостях он мало что соображал, а цели своей я добилась. Так что мы с дядюшкой распрощались, весьма друг другом довольные, а на рассвете я и Авенир продолжили путь домой. Нам обоим было просто безумно интересно, что скажет королева Анжелика, когда узнает о нашем браке, и какими непечатными выражениями на нас промолчит принц Илиси... Что ж, в скором времени мы это выяснили.

К этой истории мне остается только добавить, что много позже мне сказали, будто убитая мной жрица была дочерью графа Волле. Не знаю, так это или нет; если да - то похоже, что мою руку в тот день направляло само правосудие, и я нечаянно разделалась с той, что лишила меня матери. Слышишь меня, мама? Твоя кровь не осталась неотмщенной.