Никогда еще не пробовала писать мемуаров. Наверное, интересное занятие… Итак.
В начале была Халлехт. То есть, конечно, еще более в начале был Эгладор, а совсем в начале было мое поступление на филфак, где я неожиданно обнаружила, что толкинизм меня роднит достаточно со многими. Но все-таки в начале была Халлехт, с которой я познакомилась в середине второго курса (зима 1999-2000) - случайно встретились в коридоре филфака. Первое впечатление - ощущение полной загруженности, а также того, что я ровным счетом ничего не знаю про Нолдор, к которым меня приписывает моя зачаточная квэнта (незачаточная так и не появилась). Впрочем, было интересно. .
Потом был Форменос, куда меня привела все та же Халлехт. "Пивная одиссея" на трамвае в честь окончания сессии, посиделки на работе у Альвдис (которую мы обе именовали не иначе как Государем), ну и собственно форменосские собрания. Где-то в ту же зиму я познакомилась с Келакрисом и Морргррымом, а заодно до меня стала доходить информация о существовании неких "Золотых Лесов". Причем от Форменоса это понятие отделялось как-то слабо - в силу большой общности контингента. Кела, Тинвэдила, Морргррыма, Санчо я видела и там и там. Вообще у меня до сих пор сохранились самые положительные воспоминания о Форменосе, хотя моя роль и сводилась к слушанию того, что там говорилось и пелось. Ничего не имею против и до сих пор с ностальгией вспоминаю эти посиделки в библиотеке. Сейчас в "Золотых Лесах" появились творческие вечера - там каждый вечер пятницы был творческим. Словом, дивность сплошная, и никакого чрезмерного культа личности я не заметила. Я готова принимать правила игры, если за это имею какие-либо плюшки, а плюшек было много. Но это все про Форменос, а речь все-таки скорее о "Золотых Лесах". Так вот.
Где-то зимой 2000 года я совершенно неожиданно для себя оказалась вслед за Халлехт в рекреации химфака, где, как выяснилось, идет игра "Пиренейское королевство", в которую я и угодила. Как щенок в воду. Моя Маргарита де Сен-Кёр оказалась редкостно невнятным персонажем (впрочем, всю первую сессию игры мое поведение можно было честно валить на переезд после гибели брата) - возможно, потому и осталась жива в финальном побоище. Тем не менее игра привела меня в совершенно эйфорическое состояние. Я впервые одновременно наблюдала такое количество галантных кавалеров - тем более что большинство так же держалось и по жизни. А несравненный Этьен де Туарвиль (Териен), а сильно нехороший, но по-своему привлекательный Альрик де Шервуа (Эльглин)! Конечно, свой элемент стеба имел место - чего стоил один маршал (Герш), устроивший со скуки в темнице сольный концерт на весь химфак! И если "Черный ворон" еще катил на старинную французскую балладу, то "Орчья стая"… Впрочем, большинство игровых событий есть в моем отчете, написанном сильно позже. Вот этот отчет. За соответствие действительности не ручаюсь.

История Маргариты де Сен-Кёр

Мое имя Маргарита. Графиня Маргарита де Сен-Кёр, если полностью… Я прихожусь двоюродной сестрой по матери Адриану, герцогу Ривелийскому . Признаться, в своем обширном семействе знаю я далеко не всех, и это неудивительно - я была воспитана в монастыре, где получила, как говорят, неплохое образование… впрочем, не мне судить. Но мое воспитание - причина тому, что в свои девятнадцать лет я плохо знаю даже собственную семью, не говоря уже о свете. Потом, я не слишком общительна - старый фолиант, повествующий о славных деяниях прошлого, вполне заменяет мне балы и прочие увеселения. Наибольшую привязанность я всегда питала к Адриану, хотя мне не слишком часто удавалось видеть его - дела герцогства не давали ему отдыха. Но, когда Адриану понадобилось ехать в столицу Пиренейского королевства, он предложил взять меня с собой. Я, конечно же, с радостью согласилась - это было мое первое путешествие, к тому же с Адрианом… Наконец, мечтала я всю дорогу, я увижу столицу, свет - все-таки монастырские стены начинали тяготить меня…
Как же изменчива судьба и как неожиданно может она обрушить свой удар! Адриан был убит - почти сразу же после приезда. Я ничего не знаю о том, как это произошло, не видела его тела. Говорят о его увлечении какой-то странной девушкой… Их тела нашли рядом. Говорят, после смерти она почти утратила облик человека… Впрочем, я не слишком верю рассказам о нечисти, да и что мне за дело до них? Адриан, брат мой… Я не могла думать ни о чем, кроме его гибели - да упокоит Господь его душу! Зачем Адриан приехал сюда? Зачем взял меня с собой? Я осталась одна среди незнакомых мне людей, и со мной больше не было моего единственного родича, друга и защитника. Слишком рано он оставил меня. Адриан… Адриан, брат мой… Мне до сих пор трудно удержаться от слез, когда я вспоминаю тот день. А тогда я просто не могла говорить, не могла отвечать ни на какие расспросы. К счастью, мое состояние заметила Диана де Флориньи , сестра королевы . Впрочем, сама она назвалась просто сестрой Дианой - она собиралась уйти в монастырь, и только привязанность к сестре удерживала ее здесь. Ласковые слова сестры Дианы немного успокоили меня, и я смогла что-то рассказать ей о себе. Меня привел в замешательство ее вопрос о том, поддерживаю ли я римского или авиньонского Папу - я никогда не задумывалась на эту тему. Ведь Папа один, и не нам, простым смертным, решать, кто истинный наместник Господа, а кто самозванец. Впрочем, Диана сказала, что королевство предпочитает не ссориться ни с Римом, ни с Авиньоном. Но теперь возникла сложная ситуация: при дворе встретились римский легат отец Антоний и маркиз Этьен де Туарвиль, который в настоящее время исполняет обязанности посланника Авиньона - прежний легат по неизвестным причинам оставил королевство, и еще не решено, кто будет новым. Я сама видела эту встречу, и при всем моем смятении не могла не обратить на нее внимания: эти два служителя Церкви (пусть один из них и является светским человеком) были готовы уничтожить друг друга на месте, и понадобилось вмешательство самой королевы, чтобы прекратить яростный спор. Но я, кажется, отвлеклась…
Сестра Диана спросила, верю ли я в вампиров. Этот вопрос удивил меня еще больше - конечно, в детстве я выслушала немало страшных сказок, но продолжать в них верить и сейчас… И тогда она рассказала мне, что для этого замка страшные сказки превратились в быль. Здесь действительно появился вампир, и даже легату не удалось изгнать его. Это и стало причиной внезапного отъезда посланника Авиньона, больше похожего на бегство. Ничего больше сестра Диана рассказать не успела - начался совет, куда она и отправилась. Я опять оказалась одна. К счастью, ненадолго.
Сразу же после совета ко мне подошел Этьен де Туарвиль, посланник Авиньона. Как выяснилось, он уже узнал обо мне от сестры Дианы и поэтому предложил мне свое покровительство. Разумеется, я приняла предложение, к тому же исходившее от столь галантного кавалера. Я была очарована его учтивой речью и манерой держаться. Пожалуй, его единственный недостаток (если это можно назвать недостатком) - чрезмерная вспыльчивость, когда речь идет о вопросах веры. Я уже была этому свидетелем. Впрочем, такое рвение достойно лишь похвалы…
Как оказалось, Этьен де Туарвиль сам очень недавно здесь и не меньше, чем я, нуждается в обстоятельном рассказе о происходящем. Этот рассказ мы услышали от баронета Морийского (не помню его имени). Как оказалось, вся эта история с вампиром касается его лично - в поединке с этим посланцем преисподней погиб его брат . Ведь вампир далеко не сразу обнаружил свою сущность - долгое время он всем казался просто человеком, румынским графом. Единственное, что выделяло его - это необычайно искусное владение оружием, невозможное для обыкновенного смертного, и еще то, что он крестился наоборот. Впрочем, кажется, таков обычай его страны… Я мало что понимаю в иных верах и ересях. Итак, брат баронета (говорят, он и сам был не вполне человеком… но баронет это отрицает, и ему, наверное, можно верить) дерзнул бросить вызов чужаку и поплатился жизнью. Отвага, не подкрепленная верой, бессильна против того, кто послан Врагом рода человеческого. Но наша Церковь не теряет бдительности: чужестранец был схвачен по обвинению в ереси. На допросе он открыл свою подлинную сущность, а также сущность тех, кто прибыл в его свите - ни один из них не был человеком. Но зло не было уничтожено - вампир сумел притвориться мертвым, а потом превратился в летучую мышь и улетел. Попытки авиньонского легата изгнать его привели лишь к тому, что вампиру закрыт вход в замок, но в саду он остался. Легат же спешно покинул это страшное место. На самом деле рассказ баронета был намного длиннее, так как этот юноша болтлив сверх всякой меры, к тому же допускает весьма неблагоразумные высказывания о Церкви и о ересях. Из-за этого наш разговор и был прерван отцом Антонием, который предложил баронету поговорить наедине. Не скажу, что мне было жаль с ним расставаться. Впрочем, позднее баронет нередко занимал меня разговорами, оказавшись не меньшим любителем старинных преданий о деяниях короля Артура, чем я сама. Но все же его общество нередко тяготило меня.
И еще один человек резко не понравился мне - шевалье Альрик де Шервуа. Он держался ничуть не менее учтиво, чем прочие, так же соболезновал мне по поводу гибели Адриана - собственно говоря, это он рассказал то немногое, что я знаю об этом - но рядом с ним мне было не по себе. Пристальный взгляд темных глаз, резкий, сорванный голос, гордая и даже заносчивая осанка, заставлявшая забыть о его небольшом росте - во всей его внешности было что-то непонятное и отпугивающее. Возможно, я уже тогда предчувствовала дальнейшие события...
Нежданная весть обрадовала меня - прибыл Франсуа , двоюродный брат Адриана (а, соответственно, и мой) и после его гибели герцог Ривелийский. Право, я и не подозревала, что в наших краях есть столь галантные кавалеры! Впрочем, я уже говорила, что плохо знаю собственную семью. Но я недолго радовалась тому, что снова не одна - Франсуа весьма крупно не поладил с королевой и Церковью и - мне страшно даже произнести это - был предан анафеме. За что? Я не знаю и не хочу знать. А вскоре Франсуа был убит. Что за страшная смерть! Я не могла даже молиться… Ведь я успела полюбить его, хотя и узнала совсем недавно… Он был так похож на Адриана… Но постигни подобная участь даже моего врага (впрочем, их у меня нет) - я сострадала бы и ему. Что за рок преследует нашу семью! Невольно приходили мысли, что, возможно, скоро и мой черед…
Немного развлечь меня тогда сумел баронет. На какое-то время мы оба забылись, уйдя мыслью в славные времена рыцарей Круглого Стола. Говорят, хотя сейчас в королевстве мир, на границах враги, и меч мессира Говена или мессира Ланселота был бы весьма кстати… Так говорит баронет, и я с ним, пожалуй, согласна. Он порой назойлив, но, в сущности, человек он не злой.
Но забыться надолго, увы, невозможно. Принцесса Изабелла вызвала меня к себе для разговора. Она предостерегала меня против Дианы де Флориньи, называя ее коварной. Я ничего не поняла, так как успела проникнуться симпатией к сестре Диане. Потом, ведь она родная сестра принцессы Изабеллы и королевы… Но я уже не знаю, чему мне верить, а чему нет. Еще принцесса сообщила мне, что я - единственная, кто остался в живых из рода герцогов Ривелийских. Хотя что мне это дало бы? Салический закон лишает меня прав на власть, и получить ее я могла бы, только выйдя замуж за претендента. Это Альрик де Шервуа, ставший в последнее время фаворитом королевы. Брак с ним? Я не пошла бы на это и ради королевства! Я боюсь этого человека. Кроме того, хотя мне уже девятнадцать, я не тороплюсь выходить замуж. Еще один претендент - граф Таркский, маршал королевства. Пожалуй, он во главе герцогства - это было бы наименьшим из зол. Маршал показался мне благородным и великодушным человеком, хотя военная жизнь и сделала его несколько резким и вспыльчивым. Он был единственным, кто не слишком верил истории о вампире, что удивило меня. Впрочем, он прежде всего воин, и можно понять его нежелание вдаваться в подобные материи. Но я снова отвлекаюсь.
Похоже, о сложившейся ситуации вскоре узнал весь дворец, включая даже палача . Я раньше несколько раз замечала его в коридорах - например, он очень внимательно прислушивался к разговору баронета и Этьена де Туарвиль, а один раз даже вмешался. Его присутствие вызывало у меня смутный страх - и, думаю, не у меня одной. На сей раз он подошел ко мне и заговорил об Альрике де Шервуа, который, по словам палача, ему очень не нравился. Я поняла скрытый в его словах намек и гневно прервала разговор. Как бы я ни относилась к тому, кому предстоит править владениями моего рода, я никогда не пошла бы на подобную мерзость. Но сейчас, после всего случившегося, меня иногда посещают мысли, что, возможно, стоило бы прислушаться к словам палача. Возможно, это было бы меньшим из зол…
И снова страшная весть потрясла дворец: наш епископ был найден в церкви с перерезанным горлом. В руке он сжимал нож маршала - собственно, это маршал сообщил, что епископ зарезался. Я не могла в это поверить - духовное лицо, взявшее на душу смертный грех, к тому же в церкви… Но если это не самоубийство, кто дерзнул бы поднять руку на епископа? Я не могу представить, насколько закосневшей во зле должна быть его душа… И я отказалась поверить, когда Альрик де Шервуа предъявил обвинение маршалу. Да, улики против него, но это невозможно, невозможно… Впрочем, мое мнение никого не интересовало. Маршал был заключен под стражу до возвращения находившейся в отъезде королевы. Я очень надеялась, что она не поверит гнусным обвинениям Альрика де Шервуа… Но кто мог знать, что принесет ее возвращение!
Даже теперь, когда все уже совершилось, мне трудно поверить: королева объявила о своем бракосочетании с Альриком де Шервуа! Мало того, что он в считанные дни вознесся от простого шевалье до герцога Ривелийского - теперь его гордыне понадобилось Пиренейское королевство! И вот церковь, венчание, совершенное новым епископом … А потом… Потом Шервуа во всеуслышание объявил себя королем Пиренейским, и такое злобное торжество читалось на его лице, что никто не осмеливался взглянуть ему в глаза. Он приказал конфисковать имущество монастырей, казнить всех, кто имеет хоть какое-то отношение к эльфам и подобным им существам, а ткже всех тех, кто воспротивится его воле. И я как будто слышу его последние слова: "Ну что же? Где же ваши приветствия новому королю?". И тут поднялся Этьен де Туарвиль. "Вот тебе наше приветствие!" - крикнул он и метнул в Шервуа нож. Мне до сих пор жаль, что он промахнулся. Все с той же усмешкой Шервуа сделал знак своим наемникам, и Этьен де Туарвиль, пронзенный тремя кинжалами, рухнул на пол церкви… Долго еще я буду оплакивать его гибель…
То, что за этим последовало, я помню плохо. Эта коронация превратилась в резню. Едва ли половина присутствовавших осталась в живых. Епископа убил сам Шервуа, зачем ему это понадобилось - не знаю. Впрочем, этот человек способен на все… Погибла сестра Диана. Наемники Шервуа хотели оставить ее в живых, но его воля была иной… Пожалуй, меня спасла только моя незначительность - моя смерть просто никому не была нужна.
Дольше оставаться в этом дворце я не могла и немедленно покинула его. Но куда мне было идти? Вернуться домой? Дома у меня больше не было - в герцогстве Ривелийском правил Альрик де Шервуа. Я отправилась, сама не зная куда - лишь бы прочь из страны, на которую распространяется его власть. И, уже покинув пределы королевства, я узнала последнюю весть о нем. Альрик де Шервуа не человек. Он вампир, едва ли не могущественнее того, который держал в страхе весь дворец. Вот почему он вызывал у меня такой страх! Но как могли остальные ничего не заподозрить (кроме разве что палача)? Впрочем, что это сейчас значит? Нет больше процветающего Пиренейского королевства - оно стало обителью смерти и ужаса…
***

Вслед за эффектным финалом "Пиренейки" с горой трупов вскоре образовалась "Нуменорка", которую мастерили Альвдис, Халлехт и Эльглин. Игра получилась явно мертворожденная и сессии на третьей скисла, причем надгробным плачем по ней была "Yellow Submarine" в исполнении Эльглина. Внятный сюжет игры у меня не поддается реконструированию, помню лишь отдельные фрагменты: "золотая молодежь" Армэнэлоса в лице Яри, совершенно отодвинувшая в сторону короля (Келакрис); сосланный в Андуниэ персонаж Юры Волкова (убейте, не помню, как его звали), за полчаса всех загрузивший до полусмерти речами в духе "а чего это нам нельзя в гости в Валинор?"; Морргррым, бродящий полуглюком, поскольку не играл, но иногда исполняющий поручения кого-нибудь привести (объект притаскивался за шиворот, несмотря на протесты); ну о-о-очень дивные эльфы (Тинвэдил и Ниниэль)… Ну, и бессмертная фраза: "Морргррым, сколько можно повторять - не Тер-Херунумян, а Тар-Хэрунумэн!!!".
Летом того же года случился мой день рождения, отмеченный на природе с тогдашними "Золотыми Лесами". Кажется, это становится хорошей традицией… Посидели у костра на берегу Барвихинского озера, распугали окрестных цивилов "Нолдорской плясовой" и вечной "Морией"… Пугать, впрочем, начали еще по дороге - ту же "Нолдорскую плясовую" мы голосили в тамбуре электрички, и куплет про "бей телерей" пришелся как раз на станцию. В наш вагон не зашел никто. Словом, день был веселый, и даже упущенная электричка (следующей пришлось ждать час) почти не испортила удовольствия. Не повезло только Гершу, в итоге заночевавшему на вокзале.
Наступила осень, а вместе с ней - призыв, приведший в клуб тех, без кого он сейчас непредставим - Нуси, Рингиль, Лора, Веанне, Хинкес, Алдарис… Это я пишу, кто вспоминается - призыв был редкостно массовый и редкостно продуктивный. Как кого зовут - все учили достаточно долго, ибо к части народа весьма прочно приклеились имена по "Лотарингии".
"Лотарингия"… Честно говоря, про это вспоминать не сильно хочется. В моем недлинном списке персонажей Анриетта была явно в числе неудач. И ладно бы ее крайне слабая активность - та же Маргарита проявляла себя еще меньше. Просто я уже к третьей сессии потеряла счет трупам собственных родственников (трое за два часа - ну воля ваша, это слишком). Оставалось или по этому поводу переехаться в тончайший блин, или забить. Да простят меня мастера (Териен и Эльглин aka Тейглины) - я сделала именно второе, в чем мне немало помог дезорганизующий фактор в лице Герша (ну я завернула), упрятавшегося за колонну с гитарой и игравшего там разные дивные вещи. Но от переезда он меня все-таки не спас - Анриетту гнусно и коварно соблазнил некий французский рыцарь (это была Альвдис). Все-таки есть вещи, которые мне отыгрывать просто нельзя - мне было весьма погано по жизни. По игре это выродилось в абсолютнейшую пассивность, своего рода тихий съезд крыши (впрочем, крышей там ехала половина герцогства, самый яркий пример - монах Жак, но я не стану пересказывать неподражаемый отчет Рингиля). Возникла мысль прекратить сие безрадостное существование руками хотя бы того же монаха Жака, но даже на это запала уже не хватило. Словом, все плохо и грустно.
Из светлых сторон "Лотарингии" - три не очень игровых, но тем не менее совершенно замечательных эпизода. Эпизод первый. Только что нехорошая графиня Мюлуз (первая роль Альвдис) ткнула кулуаркой Филиппа, юного наследника герцога и моего племянника (Юра Волков). Ги Страсбур (Нуси) выносит на руках пока еще живого Филю (за глаза его звали практически только так), укладывает на лавочку, через некоторое время приходит злобный мастер и заявляет: "Все, скончался от потери крови". В этот момент появляется призрак покойного герцога Шарля (Ник), взмахивая двумя белыми перышками на манер крыльев. Призрак протягивает Филиппу руку и говорит: "Иди ко мне, сын мой. Будем летать вместе". Филя с грустным видом встает и "улетает". Было очень трогательно.
Эпизод второй. Нужно заметить, что за всех стражников-герольдов-вестников и прочих эпизодических персонажей отдувались мастера. И вот ситуация. Я сижу за колонной и тихо скучаю. Вдруг слышна какая-то возня и звук падения тела. Неразборчивая фраза, затем голос Эльглина: "Горло у тебя перерезано, лежи смирно!". Выглядываю. На полу живописно валяется нынешний герцог - мой старший братец Луи (Рингиль), над ним стоит Эльглин с коротким мечом и объявляет собравшейся небольшой толпе: "Ну, вот вам труп герцога". Голоса из толпы: "Как, кто посмел?". Эльглин: "Ну и вот вам, если хотите, труп убившего его стражника". Ударяет себя мечом в грудь и не менее живописно укладывается рядом. Вообще, по-моему, Эльглин за "Лотарингию" умирал раз пять - тяжела судьба мастера…
Эпизод третий. Венчание Анжелики, дочери герцога (Ярославна) и Антуана де Метц (Тинвэдил). В самый ответственный момент к Тинвэдилу сзади подбирается все тот же Эльглин с кулуаркой. Кулуарку изображала телефонная карточка, и ощутимо ткнуть ею сквозь бархатную котту оказалось сложно. Происходит следующий диалог: Эльглин: - Ну и? Тинвэдил: - Что? - Ты ничего не заметил? - Не-а. - Удара в спину не почувствовал? - Не-а. - Так вот, было. - Ну ладно, - Тинвэдил послушно оседает на пол. Эту карточку все долго вспоминали…
Зимой того же года было "Зеркало". Я в сем действе не участвовала, но благодаря активному общению с Веанне, Рингилем и Лорой знала большую часть происходившего. Вообще вышеупомянутый коллектив постоянно слонялся по нашему корпусу, и каким образом мы все еще и ухитрялись что-то там сдавать - понять не могу до сих пор. Бывали дни, когда я приезжала в универ утром, уезжала вечером, но при этом ни на одну пару не попадала. Первое время Рингиль пытался сопротивляться этому неудержимому забиванию, но мы его находили даже на лекции и утаскивали. Я продержалась и того меньше. Типичный диалог: "Рингиль. пошли кофе пить!" - "Да у меня вроде пара…" - "Вроде или пара?" - "Ну-у…" - "Рингиль, пошли кофе пить!" - "А пошли кофе пить!". И так постоянно. Кафе на пятом этаже тогда выполняло примерно ту роль, какую сейчас выполняет одна из столовых ГЗ - всегда имелся шанс обнаружить там кого-нибудь из золотолесцев.