…Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!
(Данте, "Ад", песнь первая)

Рагыкожар был самым молодым и неудачливым охотником в деревне, но жена его была писаной красавицей. Старые мудрые следопыты из тех, кто знает окрестные леса как свои пять пальцев, не могли отвести глаз от жены Рагыкожара, когда возвращались с добычей в сумерках - она стояла у покосившейся калитки и вглядывалась в даль, надеясь узнать в темени невысокую фигуру мужа. Даже старый Дед с больными ногами и слабой памятью цокал языком, пока внук проносил его на водопой на закорках мимо огорода Рагыкожара каждое солнечное утро.
Рагыкожар никогда не возвращался домой засветло, так как считал недостойным являться домой с пустыми руками. Вечером в спасительную темноту выползали норные твари, а охотник бил их острогой в хрупкие грязные спины. Никто больше не охотился на эту живность, ведь считалось, что они-то и приносят неудачу Рагыкожару - почему ещё он бродит по лесу дольше остальных, ловких и метких? Парень-то с виду не ротозей, чинит крышу дома, оставшегося от тестя, скоро и до калитки руки дойдут. Сделает красивое крыльцо, с резными столбиками и лесенкой со священными ступеньками. Жена будет тогда ждать любимого, сидя на перильцах, как настоящая знатная дама.
Первое утро после вечера памяти Всех Героев - святое для охотника. Все шесть деревенских добытчиков выходят на деревенскую площадь и по очереди стучатся к колдунье, а та впускает их по своему усмотрению и наделяет дарами, амулетами и заклинает духов.
Как всегда, Рагыкожар последним покинул темную хижину, пропитанную таинственным колдовством и поднял с земли свою острую рогатину, заботливо стряхнув наметенную пыль с железного наконечника. Мешочек с оберегами качнулся в сторону ворот Захода солнца, прошептал кто-то из провожающих. Охотник поклонился подсказчику и отправился в путь, считая шаги от площади до ворот - не просто по привычке, а как сказано колдуньей. Жена сейчас копается в траве, подумал Рагыкожар. Вспомню о ней, когда буду проходить через ворота.
Лес показался неожиданно высоким и щетинистым, когда Рагыкожар рассмотрел его сблизи. Дорогу с обеих сторон подминали под себя колючие кустарники, а сквозь натоптанный песок местами вспучивались шляпки грибов. По этому пути уже давно никто не ходил, кроме охотников деревни. В былые времена здесь проезжали даже колёсные повозки, запряженные то лошадьми, то быками. Лес, наверное, был светлее, а значит, мертвее. Звери любят мрачные своды свисающих ветвей, пьют из хлюпающих болот самую вкусную воду. Люди в ней тонут, но это если боги так хотят. Кто же с богами будет спорить. Им надо молиться и петь песни.
На входе в гнетущие дебри Рагыкожар присел, пытаясь углядеть в траве курильницу. Вот она, каменная чашечка с выбитыми цветами - божественными символами. Надо положить в неё лепешку и зажечь хворост, это в честь дороги и её хозяина. Дымок заклубился над курильницей и растёкся по краям, зарываясь в траву, но Рагыкожар уже шагал дальше, не обратив внимания на добрый знак. Тридцать шагов - оглянись направо, в гущу еловых веток. Охотник прихлопнул по коленям и тихо зашептал:

Тебе, священный дух из веток,
Я посвящаю этот свиток.
Помоги скрыться в твоей траве,
Потуши солнце в минуту бегства.
Сок твоих берез повредит отраве,
От чужого глаза спасёт листва.
Всё, что осталось после жатвы,
Я принесу тебе для жертвы.
Как бы мне в чёрной глуши не пасть,
Не найти смерти в болотном смраде,
Не провалиться в пустую пропасть,
На поля успеть в должный срок, к страде.
За лисью мудрость да за пёсью
Отдал бы руку до запястья.
Я принёс много еды тебе,
Вот ещё нож и браслет из кости.
Не забудь, мудрый, о моём хлебе,
Я всего муха в твоей горсти.

Не кричи, полночный ворон,
Не колдуй над нищим, ворон,
Помолчи хотя бы час.
Я от птицы заговорен
На двенадцатую часть.

Принеси живой воды мне,
Мёртвой принеси воды мне,
Красной крови не неси.
Что мне будет с крови дымной?
За водицу же мерси.

Не умеешь петь ты песни,
Сочинять не можешь песни.
Ворон ты, а не щегол.
Склюй с меня златые перстни,
Я и в перстнях слишком гол.

Это ль волки воют, ворон?
Это ль лоси топчут, ворон?
Волки ворона честней.
Я от зверя заговорен
На одиннадцать частей.