...Я снова здесь. В Москве. Нельзя сказать, чтобы мне вдруг стало скучно - нет, просто Линдор и Эарлин опять собрались сюда, а я уже так привык к их обществу, что не хотел с ними расставаться. Сколько времени прошло с тех пор, как я ушел отсюда вместе с ними? Может быть, года два. Может быть, гораздо больше. А иногда девятнадцать лет в Москве кажутся мне затянувшимся плохим сном.
Мы идем по городу - Линдор, Эарлин и я, Эриол. Здесь снова лето, снова страшная жара. Но я привык. Мне приходилось бывать и не в таких местах, и ничего. Линдор и Эарлин тоже как будто не замечают жары - один что-то насвистывает, другой просто задумался. А я смотрю на дома и улицы. Неужели я прожил здесь девятнадцать лет? Не верится. У меня хорошая память, но я почти ничего не узнаю. Как давно все это было! Неужели когда-то я был студентом-филологом, неужели когда-то меня даже звали по-другому? Мне становится страшно при мысли, что я мог бы так и остаться здесь. Не подбери мы с Максимом на дороге из Ростова двух уставших путешественников... Нет, лучше не думать, что тогда было бы. Я вернулся домой только благодаря Линдору и Эарлину. Спасибо им.
Ну что у меня за страсть ко всяким абстрактным размышлениям! Городской пейзаж, что ли, на такие мысли наводит? Там я ни о чем таком не думал. Просто радовался возвращению. И из этого состояния меня не могли вывести никакие неприятности - случается в дороге... От этого никуда не денешься. Орки, балрог бы их съел! Драться приходилось не один раз. Но я еще не забыл, как это делается, да и Линдор с Эарлином, хоть и менестрели, неплохо владеют оружием. Пока нам везет...
Мои размышления прервал голос Эарлина:
- Ты хоть места узнаёшь, Эриол?
- С трудом. Знаешь, как бывает - попал когда-то в какое-то неприятное место и поспешил оттуда выбраться. Вот примерно так я Москву запомнил.
- Ну точно Линдор! Не выносит городов, хотя и часто возвращается туда. Не знаю, не знаю. По мне, город как город, жить можно, - Эарлин свистнул, как будто отвечая какой-то птице. - Хотя если несколько лет... Сочувствую тебе.
- Теперь это ни к чему. Я уже не представляю себя здесь. У меня ничего общего с этим местом.
- Ничего, говоришь? А у тебя ведь друг был... Максим, кажется, его звали?
Да. Максим. Мой бывший друг. Странно - я почти забыл его. Единственный человек, который знал, кто я такой. Да, мы дружили... до той встречи на дороге. Если раньше у меня и было какое-то чувство вины из-за того, что я фактически выкинул его из головы, что исчез, ничего ему не объяснив, то теперь, признаюсь, ничего подобного нет. Я уже с трудом вспоминаю его лицо. Он остался в прошлом вместе с институтом, с именем Антон (надо же, я еще помню его!), со всем этим длинным сном под названием Москва. Да, он как будто снился мне. А теперь я проснулся. Сны легко забываются...
- Сны легко забываются, - повторил я вслух. Эарлин понял.
- Ага. Значит, Москва - это длинный такой сон. Да еще неприятный к тому же. Снится, снится и никак не кончится. А потом все забываешь и не особенно-то жалеешь. Так?
- Так, - улыбнулся я. Эарлин нравился мне. Веселый, разговорчивый, любит шутить, но при этом удивительно чувствует настроение собеседника и даже его мысли. С Линдором разговаривать было труднее - все равно что пытаться различить что-то сквозь туман. Мы уже давно знакомы, но я никак не мог разобраться в нем. Я так и не узнал, как его песня смогла пробудить мою память. Я не узнал, как в разговоре с ним я смог вспомнить полузабытый эльфийский (неужели я мог его забыть?). Зачем он снова и снова возвращается в Москву при всей своей неприязни к городам? Искать таких, как я? Значит, наша встреча не была случайностью? Он предвидел ее? Нет, я тут ничего не понимаю. Да и не надо.
Небольшой парк, в который мы вошли, показался мне странно знакомым. Ах да - здесь я во второй раз встретил Линдора. Похоже, я не настолько уж и забыл Москву. Впрочем, не могу сказать, что я этим очень доволен. Плохие сны нужно забыть.
Тихий перебор струн гитары помешал мне углубиться в очередное длинное размышление. Сначала я оглянулся на Линдора, но его гитара по-прежнему висела за спиной. Музыка слышалась из тенистого уголка парка. Я тихо подошел, отвел рукой ветку куста... На краю старой, полуразвалившейся скамейки сидела девушка лет семнадцати на вид. Насколько я помню жителей Москвы, такую внешность здесь редко увидишь (я, например, не встречал). Тонкая, хрупкая, удивительно правильное лицо, мягкая волна темных волос, большие серые глаза... Я смотрел на нее и не мог отделаться от ощущения знакомого, но полузабытого лица. Где я видел ее? Ну почему память меня подводит в самый нужный момент?.. Девушка не замечала меня, что было вполне понятно - меня довольно трудно обнаружить, если я этого не хочу. Что-что, а быть незаметным я умею... Тонкая рука снова легла на струны гитары. Девушка чуть слышно запела. Какой знакомый голос... Слова я разбирал с трудом - русский я успел уже несколько забыть. Хотя вообще у меня способности к языкам. В этом ничего удивительного - когда почти всю жизнь странствуешь, нужно уметь объясниться, куда бы тебя ни занесло. А меня заносило в разные места... Я прислушался внимательнее. "Спокойная ночь, прозрачный рассвет, в холодной воде мерцающий свет...". Когда-то я знал эту песню. Когда-то... когда жил здесь. Но вдруг девушка на мгновение смолкла, а потом начала другую песню. По-эльфийски. Я едва сдержал удивленное восклицание. Ведь я слышал эту песню, и даже, кажется, от нее... Когда это было? Где? И вдруг как будто вспышка в памяти, как две ноты: Лалайт. Ее имя Лалайт. Я помню. Мы встретились очень давно, во время одного из моих путешествий. Короткая встреча, но я долго не мог забыть ее. Не забыл и сейчас. Я слушал, и понемногу слабая вспышка все ярче освещала картину из прошлого. Лалайт. Она открыла мне дверь. После боя я едва держался на ногах. Засада... Впрочем, я легко отделался - повезло. Мне был нужен только отдых. Сколько времени я провел у нее? Несколько дней? А помню об этом и сейчас, через много лет. Ты помнишь, Лалайт?
Ее голос снова смолк. И тогда я подошел к ней и негромко сказал:
- Здравствуй.
Она обернулась. Ее лицо было удивленным. Что и следовало ожидать при встрече с незнакомцем, да и вид у меня был после длительного перехода не лучший.
- Здравствуй, - повторил я и назвал ее по имени: - Лалайт.
- Ты знаешь меня?
- Да. Правда, мы очень давно не встречались... Мое имя Эриол.
- Эриол, - повторила она нараспев. - Да, знакомое имя. Мне кажется, я помню твое лицо... Да, мы виделись, но когда? Я все забыла, все...
В ее словах была горечь. Я не ошибся: она такая же, каким был я, она из тех, кто догадывается о своем прошлом, пытается вспомнить и не может. Остаются лишь обрывки. У меня это были сны, у нее, наверное, - эта песня... Я смотрел на Лалайт, повторяющую, как во сне: "Я все забыла... Эриол... Я знала тебя..." - и мне было грустно. Я никогда не видел ее такой. Она всегда смеялась, всегда была веселой, за что и получила свое прозвище.
- Нет, - вдруг сказал я. Она чуть вздрогнула. - Ничего не забывается. Я знаю это. Слушай - может быть, ты вспомнишь. Когда-то, очень давно, - начал я, как будто рассказывал сказку ребенку, - жила-была одна девушка. Звали ее Лалайт, а может быть, и по-другому, только никто не знал ее другого имени. Была она красивой и веселой, любила петь и смеяться. Ты помнишь? Мать Лалайт умерла, отец и брат где-то странствовали, но никто не слышал от нее жалобы, хотя иногда ей, должно быть, приходилось нелегко. Она радовалась птицам, цветам, звездам - всему, что видела вокруг себя...
Никогда бы не заподозрил в себе дара рассказчика. Я говорил, а лицо Лалайт на глазах становилось таким, каким я его знал. Она снова улыбалась, серые глаза заблестели. Она узнала себя. Не знаю, впрочем, что она слушала - мой рассказ или собственные смутные воспоминания.Я продолжал:
- Однажды вечером в дверь ее дома постучали. В пришедшем она узнала одного из Нолдор. А может быть, не узнала, а потом ей стало так казаться. Вспоминаешь? Он был обессилен сражением, к тому же ранен. Ему было нужно лишь одно - отдых. Раньше, чем через несколько дней, он был не в состоянии продолжать свой путь. Эти несколько дней он прожил в доме Лалайт. Сначала она стеснялась, не хотела попадаться гостю на глаза - ведь так? - но однажды он сам заговорил с ней. Его звали Эриол. - Странно говорить о себе как о ком-то другом, но нужно продолжать, как начал. - Он рассказывал Лалайт о своих странствиях, а она готова была слушать его целыми днями, как ребенок интересную сказку. Впрочем, она и была ребенком - Эриол был гораздо старше ее. Она не уставала слушать, а он не уставал рассказывать. Их встреча длилась лишь несколько дней, но он полюбил Лалайт. Да, полюбил - за красоту, за смех, за песни. Но остаться он не мог - снова его манили странствия. И он ушел. Лалайт он больше никогда не увидел, но всегда помнил о ней...
Я поймал себя на том, что уже давно перешел с русского на эльфийский. Но Лалайт все понимала. Она смотрела на меня, а перед ее глазами, должно быть, снова проходила эта встреча, такая короткая и такая запомнившаяся. Вдруг она сказала - тоже по-эльфийски:
- А конец был грустным. Ведь Лалайт тоже помнила Эриола, и никто из Синдар не мог для нее сравниться с ним. Так она и жила - одна... Потом в те места пришли орки... Эриол защитил бы ее, но он был далеко... - Снова на ее лицо как будто упала тень. - Я вернулась на землю здесь. Семнадцать лет... Я знаю, кто я, но ничего не помню... Только иногда мелькнет что-то во сне... И эта песня... Ты ведь слышал ее сейчас? Откуда я знаю ее?
- Это твоя песня, Лалайт. Я помню. Я много раз слышал ее от тебя.
- Так я могла складывать песни? Как странно... Вот, я же говорила, что ничего не помню, - Лалайт улыбнулась и вдруг заплакала.
- Ничего... ничего... А может быть... так лучше... - говорила она сквозь слезы. - Лучше... не знать... Зачем?.. Зачем ты мне рассказал?.. Теперь я вспомнила... разве мне легче?.. Семнадцать лет... здесь... Я - Лалайт из Синдар... какая разница?.. Я не вернусь... никогда... не вернусь...
Ее голос прервался. Она уткнулась лицом в мое плечо. Я почувствовал, как рубашка становится мокрой от ее слез. Я ничего не говорил - просто обнял ее за плечи и ждал, пока она немного успокоится. Потом я тихо сказал:
- Не надо, Лалайт. Не надо. Не плачь. Ты же всегда была такая веселая... Лалайт... Успокойся... Вспомни, ты же никогда не грустила, что бы ни случилось... Я помню тебя совсем другой...
- Что до того, какой я была? - с горечью произнесла Лалайт. - Я никогда не стану прежней. И если уж мне суждено прожить в облике московской студентки - зачем тогда знать, кто я? Эриол... Да, я помню тебя, я все помню, но ты пришел оттуда и скоро снова уйдешь. А я останусь. Я не смогу жить здесь, понимаешь? Я не выживу в этом городе. Помнить свою жизнь, свои песни, свою любовь - и знать, что здесь этого никогда не будет? Зачем я вспомнила? Зачем?
На ее глазах снова показались слезы. Я опять стал успокаивать ее. Не помню, что я говорил, но мои слова подействовали. Теперь она могла выслушать меня, и я сказал:
- Почему же не вернешься? Почему не станешь прежней? Не говори так. Это неправда. Ты не напрасно вспомнила, кто ты. Да, Лалайт, я оттуда, я вернусь обратно, но ты можешь вернуться со мной, можешь! Не надо думать, что прежнего не будет. Это не так.
Она недоверчиво взглянула на меня. Откуда у нее этот потухший взгляд? Как могла она так измениться? Чего бы я не дал, чтобы увидеть прежнюю Лалайт!
- Ты не веришь мне? Но ведь я был таким же, как ты. Мне самому сейчас трудно в это поверить. Я прожил здесь девятнадцать лет. Я тоже знал, кто я, но помнил еще меньше, чем ты. Я почти забыл эльфийский, а прошлое являлось мне только во сне. Неясные сны - вот все, что у меня было. Пока однажды я не встретил двух странствующих менестрелей - Линдора и Эарлина. Они пришли сюда - может быть, искать таких, как я и как ты, может быть, с другой целью - я не знаю. Знаю я лишь то, что их песни помогли мне вспомнить себя. Вспомнить свое прошлое, вспомнить эльфийский. И, когда Линдор и Эарлин решили уходить из Москвы, я ушел вместе с ними. Так я вернулся домой. Почему же не можешь вернуться и ты? Второй раз я не оставлю тебя одну. Неужели ты думаешь, что я способен на такое? Плохого же ты обо мне мнения...
И мои слова сделали то, чего я так хотел. Лалайт улыбнулась - уже не сквозь слезы, а радостно. Глаза ее уже не блестели, а светились. Это снова была прежняя Лалайт, та, которую я любил и помнил. И голос ее был прежним - ясным и звонким:
- Я знала, что когда-нибудь ты вернешься ко мне. Правда, не могла представить, что мы встретимся так... Скажи, ты пришел для того, чтобы я могла вернуться домой?
- По правде говоря, я сам не мог представить себе это. Я пришел с Линдором и Эарлином. Вот они, наверное, знали, что здесь еще есть такие, как мы...
- Не преувеличивай, Эриол, - вмешался неизвестно откуда появившийся Эарлин. - Не спорю, Линдор знает многое, но я не думаю, что...
Ему не дал закончить сам Линдор.
- О таких встречах догадаться нельзя. Но Эарлин прав, я здесь ни при чем. Это все сам Эриол. Я не знал, что ты способен на это...
- Да ладно вам! - перебила Лалайт. - Мы снова встретились, я снова та Лалайт, которой была, так чего же еще? Я уйду вместе с вами. Не понимаю вашего недоверчивого вида. Я догадываюсь, что путь далекий, но вы меня не знаете. Я ведь очень долго не устаю. И потом, я же возвращаюсь домой. Какая тут усталость?
Спорить с Лалайт было невозможно, да никто и не собирался. Мы уходили вчетвером - с нами была Лалайт. Все это напоминало мне мой собственный уход. Но мне помог вернуться Линдор, а Лалайт - я сам, чем был немало удивлен. Видно, прав Линдор, я сам еще не знаю своих способностей. И я этим не то чтобы горд, но во всяком случае доволен